— Все мертвы, вы проверяли?

— Ага. Не дышат. И кровь всюду. — Следопыт шмыгнул простуженным носом. — Я старика одного ножом потыкал — мертвее не бывает.

— Собакам собачья смерть! — оскалился князь. — Вперед! Нас ждут еще живые враги!

…Шаман Хань пошевелился и открыл один глаз. Тихо. Никого. Никого, если не считать лежавших повсюду тел соплеменников, обильно политых кровью. Кровью из жил Морьи, самой старой женщины племени. «Я пожила уже, и пусть кровь моя даст жизнь детям нашим!» — просто сказала старуха и сама взрезала себе запястье костяным женским ножом.

Сын Орыга придумал все толково — женщины, дети, старики по одному пили из источника и засыпали, а шаман растаскивал неподвижные тела, рвал одежду и поливал кровью, делая так, словно бы людей убили. Белокожие должны были обмануться. Должны — и обманулись…

Те двое, что пришли проверить мертвых, все же сделали черное дело — ножами истыкали Гырьеза, проверяя, мертв он или нет. И старик умер, умер во сне, так и не пошевелившись. Дух справедливости сказал свое слово — за обман, который сотворил Гырьез много лет назад, поплатился он кровью.

А остальные… Им было суждено жить, и шаман будил Людей ночи, улыбался детям, ободряюще хлопал по плечам стариков и торопил, торопил, торопил соплеменников.

Лейка, тот самый долговязый охотник, что много-много лет назад пришел в это место вместе с Гырьезом, был разбужен вместе с остальными и долго ничего не мог понять, обалдело хлопая глазами, но пророчица Вэжанэ хлопнула его по лбу бараньей лопаткой, что всегда носила с собой, и сказала:

— Ты один мужчина среди нас! Разговоры потом, а сейчас нам нужна твоя сила и смелость!

И Лейка понял — беда. Он поудобнее перехватил копье и полез вверх по скале — в догляд.

Вскоре наше племя уже уходило прочь от источника, уходило в заповедные Бесконечные пещеры, туда, где нас никто никогда не найдет.

Стоя у двух куч камней, высившихся над телами Гырьеза и старой Морьи, что отдала свою кровь, чтобы жило племя, шаман Хань воздел посох и сказал:

— Мы еще вернемся на земли Белокожих! Мы еще отомстим, и да помогут над духи предков!

А дружинники князя и ополчение из свободных людей Пригорья нагнали Пэлу и его охотников к концу второго дня. Все произошло так, как и говорил следопыт, — степняки перебили большую часть одетых в лохмотья и прикрывавшихся изрубленными щитами нелюдей из своих длинных луков, а оставшихся дорубили дружинники во главе с князем, потеряв при этом всего двоих — неслыханная удача в сече с обитателями гор…

Одного нелюдя, израненного, с залитым кровью лицом, удалось взять живым. Дружинники подтащили его и бросили к ногам князя.

— Вот и конец кровавым мрачникам! — удовлетворенно усмехнулся князь, вытаскивая кинжал. И словно в ответ на его слова где-то в вышине, между скал, злобно проклекотал что-то орел.

— Эй! Вы, говорят, понимаете язык птиц и зверей. — Князь пнул пленника носком забрызганного кровью сапога. — Что сказала эта птица?

— Она… сказала… «Конец… И вновь начало!» — прохрипел в ответ Пэла, отворачивая лицо от ненавистных Белокожих.

Князь помрачнел, нагнулся и резким движением перерезал лежавшему горло:

— Не будет никакого начала! И довольно! Хэй, люди! Мы возвращаемся!

Князь не знал, что орлы никогда не лгут…

Я был в числе тех, кто спал колдовским сном у источника и кого шаман Хань увел в Бесконечные пещеры. Там нам пришлось солоно, многие погибли, но большинство все же сумели выжить. В родные горы мы не вернулись. Наша земля стала обиталищем Белокожих, и пришлось уходить на восход, на чужбину. Это было чуть меньше двух десятков веков назад…

Мыря закончил свой рассказ и умолк, покачиваясь и глядя невидящими глазами куда-то в темноту. Тамара тоже молчала, завороженная удивительным повествованием.

…Домовой ушел ранним утром, не попрощавшись. Тамара проснулась от знакомого шуршания под полом. Лампа была потушена, комнату заливал мрак.

— Удачи вам, сержант, — прошептала девушка, и отчего-то ей захотелось вдруг стать маленькой, вернуться в детство, оказаться дома и чтобы было воскресенье и они с отцом и братом пошли в Сокольники кататься на лыжах, а мама испекла к их приходу пирог с капустой и плюшки.

Стук в дверь оторвал Канаева от глубокомысленного созерцания плавающих в аквариуме рыб. Огромный сом с белым брюхом, беспощадный ночной хищник, лежал на дне, неподвижно глядя на человека за стеклом. Угольно-черные, жутковатые создания с вытянутыми рылами, похожие на обитателей другой планеты, неспешно скользили в толще воды, шевеля плавниками. Струйки пузырьков поднимались к поверхности, еле заметно колыхались растения. Аквариум установили в кабинете Канаева неделю назад. Леонид Дмитриевич наблюдал за его жителями, твердо зная, что однажды он возьмет в руки что-нибудь тяжелое, пресс-папье или статуэтку с полки, — и уничтожит этот чуждый человеку мирок.