Положив руки на стол, я поставил перед собой учебник и задремал. Прошло ровно три года, с тех пор как я узнал о договоре Эльбы Майер и познакомился с Айком. Цвета пластины сменялись каждый день, но я больше никого не вызывал, а сами они не приходили, наверное, из-за того, что призвать их мог лишь хозяин. В тот день я не знал куда идти, что предпринять, а потому просто тупо спустился с горы и начал углубляться в лес. Не помню, сколько я там провел, пока не встретил Норманна, он шел за грибами, а нашел испуганного мальчишку. Когда Норманн попытался выяснить, что произошло, я сослался на провалы в памяти и к моему удивлению он мне не только поверил, но и взял к себе.

Чуть позже, уже став полноправным членом семьи и взяв его фамилию, я понял, как мне повезло. Норманн совсем недавно потерял жену, оставшись с довольно маленьким капиталом, однако, несмотря на это, он не стал отдавать меня в приют, что говорило о его безмерной доброте. Норманн чинил машины, и я стал ему активно в этом помогать, однако, чуть накопив средств, он отправил меня в академию.

Империя богата сюрпризами, поэтому в Блэйне готовят не только бизнесменов, политиков и других мирных деятелей, также здесь обучают боевые единицы – солдат и хранителей, которые призваны охранять покой империи от захватчиков.

Надо признать, что я не очень стремлюсь к военной жизни, а тем более к изучению магии, меня больше привлекает тишина и покой, наверное, это связано с теми стрессами, что я пережил и с тем знанием, которое скрывал от всех. Довольно тяжело быть последним потомком Эльбы Майер и носить на руке это постоянное напоминание.

Хотя я никогда не стремился изучать историю существ мрака, но в академии это было одним из главных предметов, поэтому мне частенько приходилось просиживать в библиотеках, дабы окончательно не отстать об общей массы учеников. Люди, обучающиеся на хранителей, были крайне возбуждены, ведь после академии им предстояло отправиться на службу, где они будут ловить, и запечатывать существ, а также обезвреживать тех, кто осмелился их вызвать, ведь сумасшедших было полно, а вот по-настоящему сильных людей крайне мало.

– Мик!

Этот милый голос вернул меня в реальность. Моя однокурсница, мой лучший друг и просто замечательная девушка – Ребекка Голь. Она немного взбалмошная, чуть странноватая, но мы с ней понимаем друг друга. Что меня привлекало в Ребекке – ее решительный характер и ослиное упрямство. Да, да именно оно. Ребекка никогда не пыталась заниматься тем, что ей было неприятно, и сразу же показала это в своей учебе. Первое время ее действия, а вернее бездействие взволновали многих преподавателей, однако вскоре Ребекка смягчилась и позволила им себя вести. Но, наблюдая за ее скучающим взором, я сомневался, что она запоминала хоть часть того, о чем ей говорили.

Да-а-а. В плане учебы мы были с ней солидарны. Ребекка как-то призналась мне, что мечтает стать певицей и должен сказать с ее голосом и умением танцевать такое ей под силу, поэтому я всячески старался ее поддерживать. Мы решили организовать музыкальный клуб и вот уже три месяца отбивали порог директорского кабинета с просьбой выделить нам аудиторию. Сегодня был знаменательный день, день нашего окончательного переезда.

– Все никак не можешь успокоиться? – спросил я и улыбнулся, заметив, как заблестели глаза Ребекки.

Достаточно было взглянуть на эту девушку и становилось ясно, что для нее музыка.

– У меня слишком большие планы на сегодня, а профессор все никак не закруглится, – рассерженно заметила она.

Я ее прекрасно понимал. Голос Крокана был подобен песне сирен, такой же усыпляющий.

Ребекка вновь подперла щеку рукой и, зевнув, уставилась в какую-то точку на стене, а я в свою очередь повернулся к окну. В Катар пришла осень, а с ней разноцветная листва, холодный свет солнца, серые тучи и проливные дожди. Осень была прекрасна и уныла одновременно. Я любил это время года, несмотря на дожди. Когда была жива Мари, мы подолгу гуляли на территории института, однако сейчас все было в прошлом. Порой, темными вечерами, я вспоминал рассказы Мари и слова Айка, также меня несколько беспокоил факт того, что в новостях не упоминалось о гибели людей на горе, никто не проводил расследования, словно ничего не было, однако я не сомневался, что трупы должны были найти. Роберт не был последним человеком в этом городе, поэтому я жил в постоянном напряжении, что кто-то рано или поздно выследит меня и придет, ведь Мари говорила именно об этом.

– Мы идем или как? – прозвучал сдержанный голос Ребекки.

Я обернулся и посмотрел на нее как на нечто странное, хотя Ребекка как раз и была самой нормальной.

– Звонок прозвенел, – нетерпеливо сказала она. – Давай, пошли.

Я покорно встал, когда Беки ухватила меня за руку, и пошел с ней.

Поразмышлять о своей дальнейшей судьбе мне не удалось. Физический труд все же освобождает мозг. Уж не знаю, у всех ли такое происходит, но, перетаскивая аппаратуру, я думал лишь о том, как бы мне пригодились дополнительные руки, и на кой черт я во все это ввязался. Поначалу я пытался считать, сколько раз передвинул ту или иную технику, но потом оставил это занятие, так как счет отвлекал.

– На сегодня все! – торжественно объявила Ребекка.

Я рухнул как подкошенный.

– Неужели так загоняла? – с долей иронии осведомилась она.

Лежа, уткнувшись лицом в пол, я даже не мог ничего ответить на ее саркастический вопрос, у меня не было сил. Ко всему теперь начинался еще один тяжелый путь – поход домой на несгибаемых трясущихся ногах.

Академию мы покинули вместе, а вот дальше пути расходились. Ребекка родилась в состоятельной семье, поэтому я шел пешком, а она уехала на личной машине. Конечно, можно было поскулить и напроситься, но это было не совсем достойно парня, хотя бы потому, что мне было в другую сторону и ей пришлось бы сделать огромный крюк. Я как обычно решил срезать через парк. За три года выработалась своеобразная привычка, да и ко всему я знал, что в такое время там обычно никого не бывает. Я подошел к присыпанной листьями скамье и опустился на нее. Ноги просто гудели, что нисколько не удивляло.