— Наказать его могу я, — проявила смелость Тома. Побелев от оговорки, поправилась: — Чапа тоже ангел.

На этом бы все кончилось. Фиг вам, Аглая переиграла:

— Тогда после Карины получишь еще три от ангела.

Тома вспыхнула. Сил противостоять Аглае у нее не было. Красная, как знамя коммунизма, не глядевшая в мою строну, она уже открыла рот согласиться…

Я обернулся к деревенским:

— Наказывать должны победители. Я не царевна, мне не обидно. Пусть выйдет супруга или кто-то из детей казненного.

Вскочил парень, но его отстранила статная девушка. Рубаха сходилась на животе тугим узлом, как любила носить Карина. Мешковатые шаровары складками облегали крепкие ноги. Темные волосы стянуты сзади в длинный хвост. Глаза — лед и пламень.

— Мать и старшая дочь у тела отца. Я средняя. Можно?

Мой кивок растопил лед и потушил пламя. Еще не веря, она шагнула вперед — медленно, боясь подвоха. Протянутую розгу сжали в кулак мозолистые пальцы.

Фссс, — опробовали ее в воздухе.

Лицом повернувшись к своим, я развязал переставшие слушаться тесемки штанов. Нагибаясь, одновременно приспустил: немного, по примеру Карины, только чтоб обеспечить экзекутору работу, а крепостным чудесное зрелище.

Фссст — чвумк. Зубы заскрипели, мозг проклял милосердие как понятие.

Фссст — чвам. Затылок подлетел, испуганное тело попыталось уйти от несущейся боли. На губах застыл безмолвный крик.

Фссст — чвомс! Последний удар вышел самым примечательным. Девушка вложила душу. Всю душу. Даже немного заняла у семейства.

Я держался только воспоминаниями ночи нашего нашествия на эту деревню. Налет. Обезумевшие вопли. Визжащее звериное стадо, врывающееся в дома и вытаскивающее мужиков из постелей. Обратный бег крепостных, словно зайцы несущихся в свои норы.

— Спасибо, — сказала вдруг девушка, возвращая розгу, и почтительно полуприсела.

Остальные деревенские поступили также.

— А теперь… — попыталась Аглая увести внимание от моего нечаянного триумфа.

— Я тоже! — нежданно даже для самой себя выступила вперед Тома. — Они победили, они пусть и наказывают. Иначе несправедливо!

Смело, широкими шагами, скрывающими сбегающее из груди мятущееся сердечко, она подошла и встала рядом со мной.

— Уйди, Чапа, — отправила кратким махом подбородка к нашим. — Моя очередь.

— Тоже ангел, — зашушукались деревенские.

И тоже почти одновременно почтили храбрую девочку.

Тома повернулась к ним спиной. Пальцы принялись нервно искать тесемки. Огромные глаза, застывшие в ужасе от творимого, забыли, как моргать.

Ноги уже несли меня к деревьям.

— А я что, хуже? — сделала шаг оставшаяся без пары Карина.

Она презрительно отвернулась от переглядывавшегося стадца учениц и вперевалочку отправилась к Томе.

Феодора с Глафирой взялись за руки.

— Мы тоже. Подделка под справедливость — не справедливость.

Аглая ничего не понимала. Ее глаза тревожно бегали по ученицам, вдруг посходившим с ума. Одна за другой те выходили на поле. Не прошло минуты, как она осталась в гордом одиночестве. Последней ушла Варвара, виновато пожав плечами. С другой стороны подтягивались к центру крепостные.

— Это невозможно! Вы ответите за это! — визгливо выкрикнула Аглая деревенским жителям, оставаясь под сенью деревьев. — Мое достоинство не позволяет, чтоб меня сек крепостной!

Женщина-вратарь подала голос:

— Можем уважить желание. Пусть ее накажет ангел.

Взоры воткнулись в меня — единственного, оказавшегося рядом с ночной королевой.

Аглая много чего хотела сказать. Не сказала. Глаза сузились, превратившись в щелки, челюсть еще больше выпятилась. Внезапно отвернувшись, она взялась за штаны.

Прирожденный политик. Оставшись одна, приняла новые правила игры, придуманной не ею. Лучше меньше, чем ничего. Согласившись, она не стала изгоем и осталась лидером на будущее. Отказав — вмиг потеряла бы все, не только авторитет. С зарвавшимися политиками такое часто бывает.

Вырвав у меня использованную розгу, Аглая брезгливо сломала ее о колено. Взамен была предложена собственноручно сделанная. Уничтожающий взгляд просигналил: перестараешься — убью! Девушка задрала рубаху повыше и, опустив пояс штанов на какой-то сантиметр, предоставила мне свободу действий. Нагибаться посчитала ниже своего достоинства.