Шрифт:
Звонкий солнечный смех окутал приятным теплом. Девушка жевала, глотала, говорить при этом не переставала:
— Карина рассказала о разбойниках. Хорошо, что к царберам отправили гонца с донесением. Если войско не успело уйти совсем, свернут к Евпраксии. И конец лесным рыкцарям!
Сердце стукнуло в пятку. Сообщить Малику невозможно. Полная беспомощность. И если что — абсолютное одиночество и надежда только на себя.
— Почему их зовут рыкцарями? — спросил я, облокотившись о бревно частокола.
Девичьи бровки вскинулись на лоб, тот собрался поперечными складками.
— Почему тебя зовут Чапа? — резонно отбрила она. — Хотя… говорят, во время атаки они громко рычат. Бросаются на врага с рыком: «Уррррра-а!»…
Упс. Привет от перекура.
— Рыкцари — это разбойники?
Ложка скребла по дну, щеки девушки усиленно вздувались и опадали вслед жеванию. Она втиснула с полным ртом:
— Организованные. С простыми могут разобраться войники любой цариссы. Рыкцарей наскоком не одолеть, только выведя на местность, где теряются преимущества.
— Какие преимущества? — заинтересовался я.
Пожатие плеч:
— Скрытность, маскировка. А еще — вопреки закону они убивают издалека!
— С царберами сладить смогут?
Зарина помотала в стороны дожевывавшей головой:
— Никогда. С царберами никто не сладит. На то они и царберы.
Отнеся пустую тарелку на кухню, я остановился перед половиной начальства. Долго набирался храбрости. Поняв, что это процесс бесконечный, сродни медитации или бросанию курить, виртуально пнул себя под зад и через несколько секунд ноги принесли к кабинету папринция. Костяшки пальцев несколько раз стукнули дверь. Она бесшумно отворилась.
— Чапа? — Папринций выглянул, убедился, что я один, и пригласил. — Заходи. Что привело?
— Покушения, — сообщил я, остановившись у входа. — Дважды.
Худая рука учтиво указала на скамью.
— Ты жив, это обнадеживает. — Дядя Люсик присел за стол. Костлявые пальцы забарабанили по грубой потемневшей столешнице. — Рассказывай.
Я рассказал. Удары пальцами участились.
— Предположения?
Мои плечи выразительно дополнили ответ:
— Ничего не понимаю. Еще не понимаю главного: почему вы меня прикрываете?
Нужно ли было нарываться? Но иначе не прояснить самый волнующий момент. Говорят, риск благородное дело. А кто благородней ангела, уважаемого даже царевнами?
Внутренний полет головой вниз закончился с ответом папринция.
— Можешь не верить, но ты мне нужен, Чапа, — заговорил он, подбирая слова. Если бы у него были очки, он бы их поправил и протер, а так — просто потеребил пальцами переносицу. — Хочу быть уверен, что с тобой ничего не случится. Но я не всесилен. Ты можешь помочь себе только сам.
Тоже мне, новость. Только тем и занимаюсь.
— Насчет убийцы — это наемник, — вдруг огорошил папринций.
— Вы его знаете?! — Я чуть не подпрыгнул.
Дядя Люсик устало улыбнулся:
— Размышляю. Понятно, что это человек, выполняющий приказ. У него нет к тебе никаких чувств. Наверное, он даже не знает тебя в лицо. Ему указывают место, он идет и исполняет. Копьем воспользовались, когда ты был внутри. Нож прилетел в темноту. Земляным маслом облили девочку в определенном окне, они же и тебя считают девочкой.
— Это может быть войница Астафья? — сорвалось с языка.
Я удивил собеседника.
— Объясни, — потребовал он.
Пришлось рассказать о подозрениях, возникших еще с ночевки в цекаде.
— Любопытно, — сказал папринций. — Проверю.
— Почему вы предупреждали меня об Аглае и Варваре? — выдал я волнующий вопрос номер два. — Они нормальные девчонки. Аглая чересчур высокомерная, но верховенство свое заслужила, убеждался не раз. Кто она? Чья наследница, почему ее так боятся?
Почесав небритые седые волоски на щеке, папринций сообщил:
— Однажды она обретет большую власть.
— Почему мне стоит ее опасаться?
— Крепость чревата сюрпризами. Судьбы ангелов еще более непредсказуемы, чем обычных людей. Аглая тебя боится.
— Почему?!
Брякнул и заткнулся. Потому что сам нарывался. Она не любит конкурентов даже в малом. Любой, умеющий больше или позволяющий сказать слово поперек — противник. Конкурент, покушающийся на занятое место под солнцем. Иными словами — враг.