– Ничего, Гард поймет. А тебе сейчас они нужнее. Извини, мне пора идти.

– Они уже прибыли?
– Майя задала вопрос отвернувшись к окошку.

Лера прекрасно поняла о ком идет речь. Поэтому только покачала головой.

– Нет, их глайдер сядет после обеда. Нас отпустили пораньше, после прилета принцессы, будет не до отдыха.

– Столько суеты. И ради чего?

– Не бурчи. И ты не права. Мы уже говорили об этом. К себе принцесса служанок подпускает только, когда надо надеть платье для приема. Его без посторонней помощи не застегнуть.

– Ладно, ладно.
– Майя досадливо прервала разговор и тут же зашипев, потерла шею. Перебивать свободных рабыня не имела права.
– . Мегера обо мне пока не вспомнила. Я в парк пойду Спрячусь подальше. Заодно проверю, как ошейник там себя ведет.

– Хорошо, я свяжусь с садовником и предупрежу. Будешь собирать травы?

– А что еще делать?

Майя осторожно шла по заросшей части парка и внимательно всматривалась под ноги. Ей всегда нравилось собирать травы. Убегая сюда, она отдыхала душой. Эта часть парка была сильно запущена. Деревья и кусты разрослись и приобрели дикий вид. Нестриженная многие годы трава росла, как ей хотелось. Если постараться, можно было даже вообразить себя в диком лесу. И тогда, совсем на минуточку, забыть об ошейнике. Вообразить, что не было того последнего боя, и все-таки удалось прорваться из смертельной ловушки, и остаться свободной. А все остальное? Это просто такой кошмар.

Такие мечты были недолгими. Боль в правом боку от очередного неловкого движения или тянущее чувство от уже грубеющих шрамов на спине, быстро возвращали к действительности. Тем ценнее для Майи были эти минуты воображаемой свободы.

Воспользовавшись предложением лесника прикрывать, она провела в парке весь остаток дня. Браслет оказался даже полезным. Сама Майя выходить на связь не могла. Как рабыне, ей было нельзя первой заговаривать со свободными. Но Лера сбросила ее номер леснику. И он не только связался, но и регулярно проверял, в порядке ли она. Подумав, Майя вспомнила, где видела несколько редких травок. И решила поискать их для нового сбора.

К себе она вернулась после заката. Очень уж не хотелось попасть на глаза Мегере. По пути, зашла к леснику и с его разрешения устроила на просушку собранные травы прямо на кухне. Но задерживаться не стала. Во дворце как, оказалось, было не до нее. Суета из-за приезда императорских отпрысков, с разбором вещей, и обустройством свиты продолжалась до поздней ночи. Казалось, о рабыне просто забыли. И этому несказанно была рада сама рабыня. Тем более, что запрет на еду закончился и Майя смогла спокойно доесть стоящий на столе холодный завтрак.

А во сне, она снова провалилась в белесый туман, из которого то вылетала плетка и больно била по спине, то что-то сжимало голову и впивалось в виски или что-то выворачивало руки. Под конец, из тумана вплыла странная конструкция, чем-то похожая на девичьи босоножки. 'Босоножки боли' откуда-то прозвучал веселый голос. Одновременно с жутким смехом, из подошвы выскочили тонкие, узкие лезвия, готовые впиться стопу, которая посмеет обуться в эту, с позволения сказать, обувь. Ажурные ремешки вдруг превратились в тонкие металлические стержни. Внутренняя поверхность которых, лказалась вогнута, по форме косточек стопы. А где-то в тумане, все время звучал плачущий голос Лютика, брат снова просил кого-то прекратить ее мучить. И умолял Майю не стоять, не думать о нем.

Майя проснулась в холодном поту, лежа в темноте. 'Приснится же такое. Лютик, ты опять от кого-то меня защищаешь'. Отмахнувшись от очередного кошмара, она повернулась на другой бок. Порядок снов уже давно стал привычен. Майя не обсуждала его с Лерой, но знала, что после любых кошмаров, в конце ночи она попадет в другой мир, где ее всегда ждет Лютик, что бы поиграть. А иногда, если очень повезет, даже удастся увидеть родителей. Поговорить с ними, или даже просто прижаться к ним во сне не получалось. Но ведь можно и просто стоять и улыбаться друг другу. Это был ее, собственный мир, мир маленького счастья. Ради него, можно перетерпеть любой кошмар. В этот раз, они всей семьей неслись на семейном целом глайдере куда-то по пустынной дороге. Был солнечный день. Родители смеялись и шутили между собой. А они с Лютиком играли в облака. Они всю дорогу по очереди показывали друг другу какое-нибудь облако, и отгадывали на что оно похоже. Майя снова не успела сказать родителям, как сильно их любит и помнит. Но ведь они это и так знают.

Открыв глаза, первое, что Майя увидела, это причесывающуюся Леру. Вздохнув, она начала вставать.

– Проснулась?
– Лера весело обернулась на движение за спиной.
– Ты опять ночью стонала, и даже ругалась. Опять кошмары?

– Немного. Снится какая-то муть.
– Уже давно было понятно, что никто не станет разбираться с ее кошмарами. И обсуждать их Майя не любила.

Лера с сочувствием смотрела в спину девочке, пока она шла в душ. Смотреть так в лицо она не решалась. Майя принимала сочувствие за жалость и сильно злилась. Поэтому, Лера старалась использовать по утрам шутливый тон, надеясь отвлечь свою подопечную от тяжелых мыслей.

– Ты так ругалась! Я половины слов не знаю. Кого-то зелграфом обзывала.
– Снова заговорила Лера, когда Майя вернулась.

– Не помню. Я вообще из кошмаров только какие-то неясные образы запоминаю.

– А утром ты спала с таким счастливым личиком! Только почему-то плакала.

Майя несколько минут молчала, не глядя на Леру, и опустив голову, осторожно одевалась, что бы не потревожить притихшую боль в ребрах. Лера уже думала, что чем-то обидела ее и собиралась извиниться, когда та заговорила.