– Не сомневаюсь в этом, Уолтер. Просто в загробной жизни нет смысла. Зачем тогда люди вообще умирают и рождаются?

– Возможно, после смерти мы переходим на новый духовный уровень, что приближает нас к Богу, - предложила свой вариант Сьюзен, заставив тем Мелл сделать кислое лицо.

– Или же с самого начала мы находимся в аду, а наша смерть помогает нам искупить наши грехи и переносит к вратам Рая, - добавил Роберт.

– Да у нас полный автобус знатоков загробной жизни, - не упустил момента сострить Джим.
– Но и у меня есть свое мнение на этот счет.

– И какое оно?
– осведомился Уолтер.

– Я солидарен с Майком - после смерти нас ничего не ждет. Если было бы иначе, то тогда врачи - самые плохие люди в мире. Ведь когда мы начнем спасать людские жизни, мы на самом деле будем отдалять наших пациентов от райских услад. А я бы предпочел думать, что мы их спасаем, от чего они должны быть нам благодарны, а не проклинать нас.

– Ну, Джим, ты как будущий дантист, немало спасешь жизней, - засмеялся Роберт.

Почти все в автобусе одобрительно забили в ладоши. На что Джиму осталось лишь отмахнуться.

– Единственному из нас кому предстоит спасать человеческие жизни в будущем это Уолтеру Кэмпбеллу, - внесла свою лепту Мелл Мерцер, скорее не для того чтобы похвалить Уолтера, а для того чтобы проигнорировать Сьюзен Робертс. И Кэмпбелл это прекрасно понимал.

– О да, - протянул Майк.
– Пожалуй, за Уолтера и за спасенные им жизни в скором будущем, я выпью еще пива.
– Майк открыл еще одну бутылку (четвертую за сегодняшний день) и сделал глоток.
– Уолтер, мы не слышали твое мнение на счет загробной жизни. А раз именно ты будешь решать, кому жить, а кому нет, то мы бы хотели услышать твое мнение на этот счет.

– В детстве я ходил в церковь с родителями, в каждое воскресенье и даже...пел в хоре до двенадцати лет.
– Сьюзен с удивлением посмотрела на своего парня, впервые услышав данную историю из его жизни. И она не была одинока - все остальные встретили сей факт протяжным "оооо", а затем и смехом.
– Да-да, было и такое. Но как только у меня стал ломаться голос, меня избавили от этих мук, чему я был несказанно рад. Но, воспевая хвалебен Господу и его творениям, я никогда не думал о Нем как о реальном существе. И сегодня я не могу сказать, что у меня поменялось мировоззрение. Но я, как и все, хотел бы верить, что после смерти нас ждет не простое забвение, а что-то неизведанное. И я, к тому же, не готов верить в библейскую историю о Рае и Аде. Ведь в современном мире, мало кому может открыться Рай, с его строгими требованиями, а потому глупо верить, что нас всех будет ждать Ад после смерти. Это слишком жестоко.

Уолтер закончил свой монолог, решив, что тем и закрыл тему о смерти, так как у него не было большого желания говорить о столь неприятных вещах в столь приятные минуты, когда ты молод, рядом с тобой любимая девушка, друзья и все вместе держат путь на встречу приключениям. Но оставалось еще одно мнение невысказанным.

– Я верила в Бога до шестнадцати лет, - негромко произнесла Мэри, но все повернулись в ее сторону (кроме Тима конечно). Когда я жила в общине, произошло то, что убило во мне всю веру.
– Мэри опустила взгляд, затем перевела его к окну, после чего продолжила.
– Отец Вениамин был хорошим человеком, возможно лучшим из всех кого мне приводилось встречать или еще придется. Он не был фанатиком веры и не заставлял нас молиться и каяться, а говорил о многих интересных вещах, в создание которых мог поучаствовать Бог. И у него получалось вселять в наши душы любовь к Богу и всему, что нас окружало. Он знал много интересных притч, которые нам и читались, вместо проповедей. Он часто шутил, и его шутки были почти всегда оригинальны и всегда остроумны, от чего много девушек было тайно в него влюблены, - Мэри усмехнулась.
– В том числе и я. И не только потому, что он был добр к нам, но и потому что в свои пятьдесят он был очень даже хорош собой.
– Мэри выдержала очередную паузу, давая понять, что следующие слова ей дадутся с трудом.
– В одно утро, помню, была середина весны, на улице уже было светло, а тепло смешивалась с прохладой, пришла матушка-настоятельница, вся бледная, с отпечатком ужаса на лице. Она сообщила нам, что отца Вениамина убили. Один из прихожан церкви, пришел рано утром и долго сидел на последнем ряду. Когда отец Вениамин решил подойти к нему, тот достал пистолет и произвел четыре выстрела ему в грудь. Когда подъехала полиция, убийца все еще находился на месте преступления и плакал. Он повторял слова, которые повторяют все психи после совершения своих мерзких деяний - о голосах в его голове, о демонах, которые мучили его по ночам, требуя от него жертвы в обмен на избавления. Тогда я и потеряла всю веру в Бога. Как можно в Него верить, когда безумцы убивают святых отцов в святом обители? Почему Он не послал в тот момент ангела на землю, чтобы спасти невинного человека или почему не сделал так, чтобы убийцу сбила машина по пути в церковь? В чем был смысл этого убийства? Если Бог забирает к себе самых лучших из нас, то тогда мне не нужен такой Бог.

Мэри стерла со щеки слезу и замолчала. Молчали и все остальные, а автобус их мчал мимо кукурузных полей, над которыми кружили вороны - посланники из потусторонних миров, если верить легендам и мистикам.

7.

Над заасфальтированной трассой поднималась дымка горячего воздуха и кое-где поверх желтой пунктирной разделительной полосе прорисовывались черные следы протекторов тех машин, что проезжали этими путями ранее. Почти пустынный климат этих мест отражался не только на местной флоре, но и на местных строениях человеческих поселений. Дома были низкими, редко расставлены друг против друга, а главным материалом, послужившим в их изготовление, составляло дерево.

"Там была настоящая пустыня, но не было и намека на жару", подумал Тим и сам удивился своим мыслям. Ведь говорил он без сомнений о фотографии. Да так, словно он сам находился в то время и на том месте, когда был сделан снимок. "Ветер дул резкими порывами, а иногда все замирало, в ожидании нового порыва". Он это знал не потому, что это было видно по фотографии. Он словно помнил те мгновения. И ту девушку...

Она смотрела на него и, казалось, тоже пыталась его вспомнить, но как только он уловил ее взгляд в зеркале, она тут же отвернулась. Испытывала она те же чувства что и он или же нет, но Тиму казалось, что во всем этом был некий смысл, который, пока что, он не мог уяснить до конца.

Тим Ашер сделал поворот налево, въехав на автостоянку мотеля с вывеской в виде горной каменистой вершины, на которой было написано "Рэд Сэндс". Желтый университетский автобус составил компанию еще двум машинам - синему "форду" и темно-серому кэмперу, явно принадлежащему некой семье с детьми не старше двенадцати лет. Вынимая ключи из зажигания, Тим обратил внимание на спидометр, который отсчитал все проделанные ими мили. Тысяча триста. До их конечной цели оставалось всего лишь пятьсот миль.