Многие командиры и отличившиеся в боях красноармейцы получили от ВЦИКа именные серебряные портсигары, подстаканники и... комплекты кожаного обмундирования. В частях в этот день было приказано выдать «улучшенное» питание: к обычной норме добавлялись полфунта черного и четверть белого хлеба. Но красноармейцы решили весь белый хлеб передать в только что созданные детские сады. Кроме того, по приказу Тухачевского из запасов армии сызранской детворе было передано два пуда сахару.

В степях Украины

Начальник штаба 1-го Богунского полка, сформированного Н. А. Щорсом. С июня 1919 года — командир 2-го (389-го) Богунского полка.

В Унече штаб богунцев занимал небольшой деревянный домик с высоким крыльцом и большим двором.

Однажды — это было в октябре 1918 года, когда, пытаясь разложить наши ряды, вражеские лазутчики всячески настраивали бойцов против ежедневных строевых и полевых занятий,— произошел один эпизод, характеризующий храбрость и собранность Щорса.

Таким он был всегда

Я сидел в штабе за работой. Время было послеобеденное. Щорс только что приехал с поля, с занятий, и писал, сидя за соседним столом.

Внезапно во дворе раздался топот, шум. На крыльце кто-то крикнул, и тут же просвистела пуля. Тотчас прогремели поблизости еще выстрелы, на крыльце затопали, дверь распахнулась, и в комнату ворвалось несколько человек с винтовками наперевес. Передние навели оружие на Щорса и на меня. В мою руку, потянувшуюся к поясу за револьвером, уперся штык. «Бесполезный и глупый конец»,— промелькнуло в голове.

— Выходи во двор, откомандовал! Там братва тебя научит, как вертать старый режим! — закричал на Щорса чубатый партизан.

Последующее произошло мгновенно. Щорс схватил лежавшую на полке у стола ручную гранату и, замахнувшись ею, крикнул:

— Назад, бандиты! Всех уложу на месте!

Дверь рухнула под напором ринувшихся в нее нападавших. Комната опустела.

— Братва, он нас бомбой! Спасайся! — закричал кто-то во дворе.

Щорс с гранатой в руке выскочил на крыльцо, у которого шумной, беспорядочной кучей толпились партизаны. Ближайшие кинулись назад, сминая задних. Толпа забурлила и отхлынула от крыльца.

— Стойте! Не бойтесь и не галдите! — крикнул Щорс.

Толпа остановилась и затихла.

— Товарищи партизаны! — продолжал Николай Александрович Щорс.— Бомба не для всех, а для гетманских и немецких холуев. Они обманщики. Не верьте им. Советская власть собирает и готовит вас, чтобы выгнать с Украины немцев и гетмана. Как же победите вы, если не научитесь владеть оружием? Тут все добровольцы. Кому не нравится, отпустим. Пусть идет куда хочет.

Щорс сошел с крыльца. Двор штаба уже оцепляли прибежавшие по тревоге дежурная рота и комендантская команда.

— В две шеренги становись! — подал команду Щорс, вытянув в сторону левую руку.

Толпа дрогнула и быстро вытянулась, пристраиваясь влево. Щорс, выйдя к середине строя и подав команду «Равняйсь! Смирно!», сказал:

— Сначала выбросим вон гетманских наймитов. Выходи! — сказал он чубатому верзиле, который только что угрожал Щорсу штыком.— И ты, и ты,— ткнул он пальцем еще двоих, врывавшихся в штаб.— Выходи!

Эти трое вышли из строя и были обезоружены комендантом.

— Товарищи партизаны! — сказал Щорс.— Не позволим предателям позорить наш полк. Предлагаю немедленно выбросить остальных шкурников.

В шеренгах загомонили, строй нарушился, вытолкнув вперед еще несколько человек.

Комендант уводил под конвоем арестованных.

— Повторяю,— обратился Щорс к стоявшим в строю,— кому не нравится дисциплина и порядок, того хоть сейчас отпустим. Кто хочет уйти из полка — три шага вперед, марш!

В шеренгах никто не пошевелился.

— Ротные командиры! — продолжал Щорс.— Разведите бойцов по баракам. Сегодня же провести собрания, выявить остальных чужаков и сдать в трибунал. Командиры батальона — в штаб.

Когда все мы вошли в помещение, Николай Александрович, кладя гранату на полку, рассмеялся:

— Как они отсюда рванули! Я думал, дом развалят. А граната ведь без запала...

Таков он всегда был — не терялся в трудную минуту.

Бой за Седнев

10 января 1919 года полк двигался к местечку Седневу, от которого не так уж далеко, верст двадцать пять, оставалось до губернского центра Чернигова. Был сильный мороз. На дорогах — сугробы. Для облегчения перехода пехоту посадили на крестьянские подводы, шедшие под прикрытием кавалерийского эскадрона.