Щорс с оперативными работниками штаба и группой кавалеристов находился впереди. Посланные ранее разведчики сообщили, что местечко занимает рота гайдамаков, вооруженная станковыми пулеметами.

Это давало основание предположить, что бой за Седнев не будет упорным и продолжительным. Однако обстановка оказалась посложнее.

Прискакавший позже к головному отряду конный разведчик доложил Щорсу, что неподалеку, на хуторе, удалось захватить гайдамака. Пленный показал, что в Седнев час назад прибыл из Чернигова батальон с пулеметами, одним орудием и обозом. Пехота разместилась по хатам, а пушка и обоз стоят на площади.

Наши разъезды, сообщил гонец, спешились и ведут перестрелку с гайдамаками, окопавшимися на окраине Седнева.

Щорс посмотрел на часы. Короткий январский день клонился к вечеру.

— Слезай! — отрывисто бросил командир полка. Он стал спускаться в овраг у дороги.

За ним направилась вся спешившаяся группа.

— Через час стемнеет,— сказал Щорс,— мы не успеем подтянуть всю пехоту. А в потемках гайдамаки могут уйти из-под удара.

Секунду-другую он помолчал, размышляя, как лучше поступить в этом случае. Потом кивнул своему помощнику Квятэку, тот подошел ближе.

— Казимир,— сказал ему Щорс,— галопом к колонне. Отбери лучших лошадей, сажай первую роту на сани. На рысях к местечку! Ты с нею. Атакуй с ходу! А мы,— Щорс обвел глазами свою группу,— отрежем выход на черниговскую дорогу. Гони!

Квятэк ускакал. Снова посмотрев на часы и на небо, Щорс подал команду:

— Становись! По порядку номеров рассчитайсь!

Нас оказалось двадцать восемь человек с двумя ручными пулеметами. Оставив на месте коноводов с лошадьми, которым было приказано двигаться вслед за ротой, мы побежали за Щорсом по оврагу, увязая в глубоком снегу. Видели только серое небо и слышали далеко справа перестрелку. Овраг тянулся к южной окраине Седнева. Мы пробежали по нему с версту. Неожиданно показались хаты.

— В цепь! К бою! — крикнул Щорс.

Через плетни и огороды мы цепью вбежали в местечко и перехватили центральную улицу. Без выстрела выбежали к площади, где находилось десятка полтора запряженных саней, орудие на огневой позиции и дымили походные кухни. Между всем этим сновали гайдамаки.

— Ложись! — подал команду Щорс.— Огонь!

Мы залегли за плетнем и открыли стрельбу из пулеметов и винтовок.

На площади началось невообразимое. Выскочившие из хат гайдамаки, не понимая, что происходит, в панике метались то в одну, то в другую сторону. Многие бросились к той окраине, откуда мы ждали свою роту. Кое-кто с противоположного от нас края площади открыл огонь.

А что же Квятэк? Ему пора быть тут. Промедлит он, опомнятся гайдамаки — нашей группе придется туго.

И вдруг на восточной окраине закипела стрельба, а за нею грянуло «ура», приближаясь к нам. Теперь гайдамаки очутились под огнем с двух сторон. Еще несколько минут, и на площадь выбежала цепь 1-й роты с Квятэком впереди.

Бой отгремел за полчаса. Большинство гайдамаков сдалось в плен, так и не разобрав, какие же силы их бьют. Лишь немногим удалось выскочить из местечка на черниговскую дорогу. Их дотемна преследовали и ловили наши кавалеристы.

Возбуждение и радость долго не могли улечься. К Щорсу подбегали бойцы, поздравляли. Нам достались около ста пленных, одно орудие (оно так и не успело выстрелить), два зарядных ящика со снарядами, шесть станковых пулеметов и обоз с тремя походными кухнями. Противник потерял десятки солдат убитыми и ранеными. У нас было ранено только несколько человек.

В сумерках вступили в Седнев основные силы полка. Ликование стало общим. Все удивлялись и радовались тому, что одна рота и тридцать спешенных всадников разгромили усиленный пушкой и пулеметами батальон гайдамаков, да еще с ротой в придачу.

Вечером в штабе, разместившемся в помещении школы, собрались командиры батальонов и команд для получения приказа на завтрашний марш.

Обжигаясь горячим борщом, доваренным в трофейных кухнях, перебирали детали сегодняшнего события.

— А едят, гады, не по-нашему. Смотри, какой жирный борщ,— говорил, вытирая усы, командир 3-го батальона Герасименко, бывший унтер-офицер.— Ну и мы их накормим в Чернигове, будет отрыгаться им до Киева...

— Не хвались, идучи на рать,— сказал ему комбат Кащеев.— Вот пленные говорят, что в Чернигове у них войск много и бронемашины. Попотеть придется. Как ты, Николай Александрович, думаешь? — обратился он к Щорсу.

— Мы новая, революционная армия,— ответил Щорс,— и воевать должны по-новому. Не бойтесь, что противник числом больше. Зато мы сильны революционным духом. Применяйте внезапность, нападайте с тыла. Зажигайте бойцов злостью к врагу и одной думой — победить. Тогда не устоять гайдамакам!

Спартаковец Шварц

В связи с боями за Чернигов вспоминается человек, совершивший геройский подвиг на улицах города. Это Генрих Шварц, член германского революционного союза «Спартак», бывший солдат 106-го немецкого пехотного полка, ставший бойцом-богунцем.