— В двух словах не скажешь, — начала я.

— Вы уж расстарайтесь, — иронично заметил следователь.

— Чэно-Леко.

— Прекрасно. Вы, мадам, уложились в одно слово. Краткость сестра таланта.

А теперь вы скажете мне: знаете ли вы, что в нашем городе любая литература запрещена?

— Знаю.

— Почему же вы взялись за написание романа без согласования с соответствующими органами?

— Я не думала его издавать.

— Отвечайте прямо на опрос, — предупредил меня Сиока, потирая ладонь о ладонь.

— Это было по велению сердца. Моя сестра Чэно-Леко, я знала её с детства, и это превращение потрясло меня.

— Ясно, — протянул следователь, — а я вот как думаю. Вы вступили в преступный сговор со своими сокамерниками и некоторыми прочими лицами, которых мы скоро найдем и арестуем. Целью сговора было свержение Правителя и разрушение Города!

— Нет.

— То есть вы отрицаете факт сговора?

— Отрицаю.

— Прекрасно, тогда как вы объясните факт знакомства с сокамерниками?

— Па-Ши-ранх я знаю с детства. С Ти-Му-ранх мы вместе учились, но близко никогда не общались, — я поймала на себе удивленный взгляд Ев-Га.

— А этот человек? — следователь показал на поэта.

— Нет, его раньше я не знала. Мы познакомились только здесь.

— Вы знаете, чем он занимается?

— Да. Он трубадур и поэт.

Ев-Га скривился, словно ему совестно это слышать.

— А еще он диверсант и шпион, — криком продолжил следователь.

— Я знаю и это.

— Кто вам сказал, — удивился следователь.

— Он сам сказал мне это!

— Вы подтверждаете показания Сиэт-Лаа-Н-га? — обратился следователь к Ев-Га.

— Да, подтверждаю, — твердо ответил Ев-Га.

— Тогда, поговорим с вами, юноша, — следователь выложил передним листки.

— Ваше? — спросил Сиока.

— Мое!

— Вы ведь гражданин другого города?

— Да, моя родина Тьйарко-Сиэт-Куа.

— Вы знакомы с нашими законами?

— Да знаком.

— Ваше представление получило лицензию?

— Да, получило.

— А это? — следователь кивнул на листки.

— Нет, не получили.

— Почему же вы их не уничтожили?

— Я не смог бы этого сделать!

— Почему?

— Во-первых, нам не давали живого огня, а, во-вторых, у меня просто не поднялась бы рука. Уничтожить плоды собственных трудов…

Следователь жестом прервал Ев-Га.

— А вот давайте я вам теперь расскажу, братья-литераторы, как было дело. Вы, Ев-Ган-ранх, не стали сжигать эти листы, как и уважаемая, майо, Сиэт-Лаа-Н-га. Так как роман и стихи верный способ пропагандировать свои странные идеи, противоречащие истине.

— Что есть истина? — философски начал Ев-Га.

— Не отвлекаться, — следователь замахнулся на трубадура.

— Не советую этого делать, — сказал Ев-Га, веревки красноречиво затрещали.

Следователь сел на место.

— Сиэт-Лаа-Н-га. Вам знакома майо Ши-Мер-га.

— Нет.

— Она не является сестрой Па-Ши-ранх? Вашего сокамерника?

— Я не знаю ничего о его братьях или сестрах, по-моему, он один в семье.

Следователь был раздосадован моим ответом.

— А вы, Ев-Га, не знакомы с неким монсе Ма-Киар-ранх.

— Знаком, — я посмотрела на него непонимающе, — отрицать очевидное глупо, — он внимательно посмотрел на меня.

— Где он сейчас?

— А вот этого я не знаю. Мы работали в цирке долгое время. Меня схватили возле ворот. Сейчас наверняка они направляются к нашему дому на пол дороге.

Сиока разозлился и приказал Чэно-Леко:

— Девчонку отвязать, отнести в камеру, рот заткнуть. Па-Ши-ранх привести ко мне.

Меня отвязали, сунули в рот кляп в рот и завязали глаза. Сквозь повязку я видела, как Ев-Га подмигнул мне.

Меня отнесли и бросили на пол камеры. Пату забрали. Я вынула кляп изо рта и развязала глаза.

Ранх-ба копался у решетки.

— Сильно бил? — кинул он мне через плечо, не оборачиваясь.

— Кончилось одной пощечиной.

— Повезло, — он опустил руки, тяжело вздохнул и медленно повернулся ко мне, — Сиэт-ту…

— Я слышала твой разговор с Ев-Га, так вот учти, я не твоя собственность, — спокойно сказала я.

Он в недоумении смотрел на меня.

— Что это? Ты сопротивляешься? — он сполз по стене в припадке гомерического хохота, — Дурочка, ты ничего не понимаешь!