Даже Ирина Петровна с ее апломбом поняла, что настаивать бесполезно, — решение банкира окончательное и пересмотру не подлежит. Она пожала плечами и сказала:

— Ну что ж, будем тогда лечить амбулаторно… Насколько я понимаю, у вас лечащий врач Рафаил Израилевич?

И она повернулась к нему, игнорируя присутствие всех остальных, и расписала такую схему приема лекарств, которая могла бы превратить в бессловесное, забитое и бестолковое существо не то что относительно субтильную Виолетту, но самого здоровенного бугая. Пока она говорила, Забегалов согласно кивал головой и говорил: «Да-да». Ошеломленный Рафаил молчал.

Потом Ирина Петровна встала и, запихивая на ходу в сумочку толстый конверт, полученный от Аргамакова, выплыла из квартиры точно так же, как и вплыла в нее. За ней семенил доктор Забегалов, стараясь, не забегая вперед, заглядывать ей в глаза.

Проводив профессоршу и ее ассистента, Николай Ильич вернулся и вопросительно поглядел на нас с Рафаилом. Я молчала. Я считала, что место Виолетты — в наркологической лечебнице, и там она должна была бы провести месяца три, не меньше. Но то лечение, которое ей прописала Ирина Петровна, могло бы убить лошадь. Впрочем, кто я такая, чтобы вмешиваться?

Выход из положения нашел Рафаил. Он сказал:

— Вы знаете, при всем моем уважении к профессору Бориславской я бы на вашем месте не остановился на одном консультанте. На мой взгляд, взгляд практика, те лекарства, которые только что прописала Ирина Петровна, слишком сильны, тем более что делать инъекции в домашних условиях и без должного контроля, на мой взгляд, достаточно опасно.

Аргамаков улыбнулся и облизнул пересохшие губы:

— Я понимаю, что вы имеете в виду какого-то конкретного специалиста. Кого именно?

— Ну хотя бы профессора Дорфмана. Он известный психиатр, заведует клиническим отделением в Кащенко, и к тому же он необыкновенно умеет расположить к себе пациентов.

Сказано — сделано. Через пять минут Рафаила усадили за телефон, и уже через полчаса профессора отловили и уговорили приехать, причем как можно раньше — в конце концов договорились, что Аргамаков пришлет за ним машину послезавтра.

На сегодня я была свободна: оставаться и общаться с Виолеттой мне не хотелось, ехать домой было еще рано, работать над переводом у меня сегодня не лежала душа — так что я попросила Витю отвезти меня в офис, чтобы закончить кое-какие дела.

В «Компике» все были возбуждены. Компаньонам в последние дни приходилось несладко — история с Виолеттой выбила Аргамакова из колеи, и получение инвестиций под совместный проект затянулось на неопределенное время. Хотя Женя с Юрой и молчали, но я прекрасно понимала, что они считают виноватой именно меня — это я недосмотрела за Виолеттой. Я же была виновата и в том, что в фирму пришли детективы и задавали неприятные вопросы. Конечно, они меня любили и им совсем не хотелось меня потерять, но почему эти чертовы убийцы прицепились именно ко мне? К тому же Юре не понравилось, что я пошла за помощью к Сергею Крутикову — он не любил и Марка и все, что было с ним связано, и поэтому злился на меня, почему я не обратилась в фирму «Рейнджер». (Юрий, как и остальные фирмачи, арендовавшие помещение в особняке на Ордынке, пользовался услугами этой частной охранной фирмы.) Я огрызалась, заявляя, что эти «рейнджеры» и охранники-то хреновые — проворонили «Пересвет» со всем имуществом, а какие уж из них сыщики? И, наконец, сегодня Юру вызвали в налоговую полицию!

Когда я пришла, у Юры в кабинете сидели Женя и Эльвира Львовна. Шло последнее совещание перед визитом в это страшное учреждение — и, главное, никто не мог понять за что? Всю ночь накануне Эльвира сидела за отчетами — к ним было не подкопаться. Компаньоны не чуяли за собой никакой вины, и все-таки было страшновато. Я, как оказалось, приехала вовремя, мы тут же спустились вниз, сели в наш старенький, доставшийся Юре по случаю «вольво» и поехали в это учреждение, поселившееся, оказывается, в здании районного суда.

Собственно говоря, вызывали только Юру, но на всякий случай он захватил с собой и Эльвиру с ее отчетами, и меня с Женей — для моральной поддержки. Первой, кого мы встретили в коридоре, была крашеная блондинка средних лет, явно из торгового сословия, которая бросилась к Юре в объятия с таким видом, будто он был ее давно исчезнувшим возлюбленным. Дама оказалась некоей Калерией Ивановной, компаньонкой Юрия по одному из его канувших в Лету предприятий под названием «Балтинвест» — в общем, по делам давно минувших дней.

Как выяснилось, нас и вызвали по поводу этого самого «Балтинвеста». Когда мы вошли в страшный кабинет номер 13, Калерия Ивановна тут же стала выдавать все свои коммерческие тайны, но чиновник, сидевший за столом — по виду явно отставной офицер, — резко ее прервал:

— Нас не интересуют дела вашего магазина. Вы здесь совсем по другому поводу.

Когда-то этот самый «Балтинвест» был создан как дочернее предприятие первого Юриного кооператива; в состав учредителей тогда, кроме Юры, вошли гражданин почти независимой Латвии (или Эстонии, не помню точно) некто Валерий Петров, который подрядился ввозить через Прибалтику в Москву супер дешевые компьютеры, и та самая Калерия Ивановна — как реализатор. Первая партия компьютеров действительно пришла — ее привез некий накачанный мальчик по имени Олег, которого Петров представил как своего компаньона и близкого друга. Но очень скоро выяснилось, что компьютерами ни Олег, ни Валерий заниматься не желают, а занимаются они какими-то странными делами. Как-то раз Валерий пришел к Юре в великолепном настроении и показал газету, где была фотография Олега в чем мать родила! Он сообщил брату и его тогдашнему компаньону Алексею, что Олег занял второе место на конкурсе мужского стриптиза в отеле «Пента», его огорчало только, что не первое, а второе.