Понимая, что все кончено, капля срывается с моего носа и падает на головной убор старшего...

Последнее, что он увидел перед собой, это рифленый протектор моего ботинка сорок третьего размера.

С размаху врезав ему пяткой в нос, я под истошный вой всех присутствующих сбрасываю свое тело с «перекладины». Передо мной изумленное до невозможности лицо «ключника». Выбрав на портрете центр изумления, я изо всех сил бью парню в нос. Сейчас нужно добиться психологического шока у братков и выиграть время. Если же к этому добавится шок болевой, то наши с Пащенко шансы увеличатся в несколько раз...

А где, кстати, прокурор?!

Развернув голову вправо, я вижу Вадима. В отличие от меня он не обременен боксерскими навыками, поэтому действует, как неандерталец, наблюдающий перед собой попавшего в яму мамонта. То есть – насмерть забивает «старшего» кулаками. Впрочем, «насмерть» – это я для красного словца. Бестолковые прокурорские тычки в ухо, плечо, грудь и макушку находящегося в полных непонятках – это скорее приведение в чувство, нежели наоборот. Я по стойке «старшего» угадываю привычную позу бойца, находящегося в состоянии нокдауна у канатов. Глухая защита, в надежде на то, что противник скоро устанет. Сейчас «старшой» поймет, что перед ним не Кассиус Клей, и развернется. А если он развернется...

Сунув «ключнику» для профилактики торопливую «двойку», приняв которую тот послушно рухнул на пол, я бросаюсь на подмогу другу. И успеваю вовремя, ибо прямо на моих глазах происходит то, чего я больше всего опасался: боец делает быстрый шаг назад и разворачивает корпус. Опоздай я на секунду, и транспортный прокурор сейчас потерял бы во рту все резцы.

Подло, не по-спортивному, я разбежался и врезал «старшему» носком ботинка в колено. Поняв, что все, что он делал до этого, – неправильно, Пащенко вспоминает, что в нашей футбольной команде он – штатный пенальтист. Два быстрых шага, и я слышу звук удара. Это центрфорвард Пащенко пробил сразу по двум мячам, находившимся у противника.

Ни с чем не смогу сравнить душераздирающий вопль, едва не расколовший храм пополам.

Диспозиция такова: «старший» пытается руками найти между ног «мячи», которые Пащенко выбил за пределы стадиона, «ключник» с расквашенным носом изо всех сил старается встать с пола, а слегка тронутый мною третий и абсолютно никем не тронутый четвертый бегут вверх по лестнице, придерживая полы. Так, наверное, в восемнадцатом веке убегали куртизанки от графского «субботника».

Я хватаю Вадима за рукав и втягиваю в комнату, из которой появился криминальный квартет. Это единственно правильное решение. У братков я оружия не видел, но это не значит, что его у них нет. За те тридцать секунд, пока в коридоре творилось чинимое нами с прокурором безобразие, все могли запросто о нем позабыть. Я, например, ставлю себя на их место и думаю, что о пистолете вспомнил бы лишь сейчас. Сейчас, когда захлопываю прямо перед их носом тяжелые створки дверей. А раньше бы не вспомнил...

Мне помогает Пащенко. Он уже где-то раздобыл лом и вставляет его между массивных ручек.

– Ищем вторую дверь! – кричу я. – Пока те двое не вбежали в церковь и не зашли к нам со спины!

Следуя прокурорскому чутью, Вадим эту дверь находит очень быстро. Его, как и меня, гонит банальный страх и желание еще немного пожить. Едва мы блокируем и эту дверь, как в нее тут же врезается какой-то тяжелый предмет.

– Ты посмотри, как быстро бегают?! – изумляется Пащенко. – Не думал, что с юбками в руках можно развивать такую скорость.

– Знаешь, когда у тебя в попе реактивный двигатель от испуга... – Я озираюсь в поисках оружия.

В дверь снова раздается удар. На этот раз вдвое мощнее прежнего. Я спокойно отворачиваюсь, потому что знаю – сдвинуть насыпной сейф, который мы с Пащенко подтащили к двери, можно лишь бульдозером. Бьюсь об заклад – если сейчас нас с прокурором попросить повторить трюк с перемещением сейфа, мы не сдвинем его и на сантиметр. Шок – это великая сила, постигнуть тайны которой пока не удавалось никому.

Пришло время успокоиться. Мы закуриваем, и я спрашиваю у напарника:

– Ты это имел в виду, когда говорил о «слотошить не сразу»?

Тот качает головой.

– Ты просто гений, Пащенко. Ты добился, чего хотел. Что дальше?

– Я как раз начал об этом думать, когда мы перелезли ограду.

– И это – своевременно, – хвалю я друга. – Чисто по-прокурорски, в духе традиций. Сначала арестовать, а потом думать, как это исправить. Чего сидишь? Доставай свой мобильник и звони. На моем лицевом счету ноль баксов.

Пащенко усмехнулся:

– А для того, чтобы набрать телефон «мальчиков по вызову», пополнение баланса не нужно.

– Каких мальчиков?.. – Я начинаю злиться, потому что Пащенко не испытывает напряжения. Словно он не заперт в подвале церкви, а сидит в своем кабинете. Благодаря мне он только что избежал тяжелейшего нокаута, а ведет себя так, словно он – хозяин положения. – Каких мальчиков, прокурор, мать твою?!

– «Ноль два»! – победно восклицает он и обнажает свой «Siеmens», вооруженный мелодией, от которой тошнит даже бригаду отца Вячеслава. – Звонок бесплатный. Оп-па...