– Вы были вооружены?- заострил вопрос Самородов.

По столу прошел легкий шепоток роптанья.

Голова Дэниса Бодье Грациана приопустилась и глаза едва заметно сверкнули из под бровей:

– Ведомый долгом я пытался воспользоваться дробовиком и остановить злоумышленника, но мое самочувствие не позволило мне заредить ружье без всякого шума. Он обезоружил меня, грозя порешить сына если я позову на помощ.- Глаза под тяжелыми, набрякшими усталостью веками потухли.
– Мне трудно об этом вспоминать, говоря об этом я вновь испытываю неловкость и унижение, которое пережил тогда.

Ни в коем случае старику нельзя было дать расслабиться и Самородов принялся наверстывать почти упущеную возможность получить хоть что-то. Пехот-командер торопливо забубнил:

– Что он сказал? Как держался? Может быть называл имена? Он что нибудь взял кроме дробовика?

– Да ...- едва слышно пробормотал быстро захмелевший старик.- Он забрал мешок-холодильник. Много взял, целый рулон. Все что лежало на полке,- и глава города поднял вздрагивающую руку указывая на воображаемое место.

– Теперь слушайте меня очень внимательно,- Самородов подался вперед.- От впечатлений зафиксированных в панике нельзя требовать полной обьективности. Постарайтесь припомнить, он просто наткнулся на рулон, повертел, подумал и только потом решил взять или искал его?

Старик затряс головой:

– Искал конечно. Знаете,- старик задумавшись каснулся пальцем бледной щеки,- он даже переменился в лице от радости что нашел то, что хотел. Нет, он бережно так засунул его за пазуху. Точно говорю. Это я хорошо помню,- уверенно ответствовал старик.

Люминесцирующее жидкое пламя светильников уменьшало пространство, соударяя взгляды притихшего застолья. Кристалические вкрапления зрачков в застывшие глазницы лишь подтверждали наступившее напряжение.

– У них на руках мертвый груз,- безошибочно догадался Самородов, прорвав тишину короткой неприветливой паузы. Соединенные теперь вместе эти факты не допускали другого толкования.- Жаль что вы поведали мне об этом пустяке только теперь.- Бледная гневность их лиц была неотличима.- Как вы не поймете, искать даму с собачкой-одно, разрознено бродящих под видом гриборезов-другое, а трех воинов с упакованным в термополяризованный мешок мертвецом-третье. Вы для себя разницу понимаете?!

– Не понимаю и понимать, представте, не обязан!- нахлынувший гнев вернул главе города ясность мысли.- Иначе бы с этим делом мог справиться всякий, не посвящая тайной службе всю свою жизнь без остатка. Вам на интуицию операться приходится, а она не зарекалась никогда вас не подводить. Вот штука какая!

Размолвка намеревалась перерости в ссору. Астрел, по праву хозяина дома, решил приструнить спорщиков, но Эмили, так и не присевшая за стол, неожиданно оказалась позади, положила руки ему на плечи и погладила, слегка зжимая ладони, точно сметая отрицательную энергетику и одновременно опираясь на плечи мужа.

Черные, как тропическая ночь, зрачки Самородова копили грозовую бурю. Он как загипнотизированный смотрел на ее руки, которые еще не выдавали возраст, оставаясь прекрасными. Но твердая преданность наиглавнейшей, запущеной в работу мысли заставила его вернуться к главному, ради чего он и посетил этот дом. Самородов едва сдерживая ярость смял скатерть под столом, от чего тоненьким причитанием забрякали, задребезжали хрупкие столовые приборы:

– Бросте дешовый атракцион, Грациан. Правду видно говорят, что в новом теле вы, за дряхлостью, многим гайкам в голове слабину дали.

– Господь непосильного тела не дает,- вдруг вступился за старика его преподобие отец Акветин.- Создатель не выбирает, он жалует либо корит по делам твоим. Ибо сказано в книге-книг "наука ведет, Бог хранит, а ратное ремесло укореняет волю",- Полные певучей стройности слова отца Акветина межой пролегли между спорщиками, не позволяя им распаляться и входить в раж.- Пока жизнь не отнята-живи в том образе который дан. А как придет пора душе иное тело искать, уповай на волю Господа. И в выборе новом себя не теряй. Будь хоть дева ты, хоть старец, хоть малец, хоть удалец. И гладкая кожа и морщины на роже-все одно, Богом поменяно, а судьбою выбрано.-Румяное лицо его преподобия лукаво щурилось и всем видом своим призывало к миру.

Роскошь быть злым и добрым, скупым и щедрым, по всякому разным, закоснев в своих представлениях что можно, а чего нельзя глава города и пехот-командер оба считали, что их поведение не противоречит представлению о праве и справедливости.

Остановитесь оба. Дальше ехать некуда. А их уже понесло друг на друга.

Глаза старика тонули в глубоких темных впадинах, а вылетавшие из сузившегося, посиневшего рта слова напоминали яростный плевок ствола. Он мало что воспринял из того, что сказал его преподобие. Он жаждал отыграться и закусил удила, строго со злинкой крикнув: