Нацеленно и безжалостно дымящиеся ракеты поднимались вверх как змеи факира, апокалипсируя на ново заданной Роном высоте. Змея родила ежа и вспышка темно-красного огня вздела вертолет. Один, второй третий ... тяжело ухало и залп шел на повтор. Малые высоты для ракет такой дальности были гибелью на старте лишь уплотняя зону поражения.

Посылы смерти пытающие чужую жизнь.

Звенья из трех машин пробовали уклониться, в сложном развороте пересекая наклонные обвисающие столбы проносящихся вниз подбитых машин. В маслянистую пелену разрастающегося пожарища. "Соколарисы" разваливались на конструктивно недопустимые клочки и фрагменты. Они напоминали рассыпающиеся в воздухе коробки спичек роняющие плоскости лопастей.

В раз и навсегда.

Под действием реактивного огня чудеса баллистики обездвижили расчищенное небо. Но это там, высоко. Здесь внизу воздух казался сухим как лучина. Дымный чад буйным кадилом дикой вытравливающей туши затягивал места падений "Соколарисов". Уцелевшие солдаты поменяли тактику и теперь старались избегать прямых столкновений, обходя врагов с флангов. Но фланги пылали. Задымленность и стелющаяся гарь становились все более душными и тяжелыми. В двух шагах ничего нельзя было рассмотреть, будто среди бахромы деревьев прополоскали чернильницу. Солдаты тратили время уставая в ненужной суете. Ракетный комплекс перешел в руки диверсантов и с этим нужно было считаться ...

Тяжелая листовая дверь скрипуче пискнула и повисла на железных петлях.

– Кто здесь?

Задумавшегося водителя броневика не слишком деликатно рванули за грудки и вытащив из кабины бросили на песок. Чужой палец лег на губы, а ствол пистолета коснулся переносицы. На него смотрели бесшабашно веселые и умные глаза. Они по-кошачьи жмурились. В ушных раковинах подсыхали струйки крови. Парса контузило и в его взгляде жила не прописываемая глубина боли, как отраженные ветви деревьев в потревоженной воде. Он мог убить в любую секунду. Смешливый и чумной.

Задние двери броневика-два его мозолистых тела, плотно захлопнулись. И не успев толком отдышаться Иллари интенсивно зашарил в багажном бортпаке пассажирско стрелкового отсека. Услышав тихий свист Парса он бросился к пулемету во вращающейся башне и стал искать ничтожный намек на чужое присутствие в паутине прицела. Из наползающей гари, которая благоприятно затруднила активный розыск нашей троицы, следуя своим инстинктам, бесшумно выкрался чумазый от сажи Рон. На белобрысой голове это выглядело особенно страшно.

– Ты грязный как черт,- с отеческой мягкостью в голосе приветствовал его Иллари.

– Живя в аду трудно не сблизиться с дьяволом,- не скрывая радости ответил Рон подходя к броневику.-Хотя вы оба больше меня похожи на подгоревшую индейку,- и Рон покосился на Парса.

– Я пэ-по-почти нэ-ни-чего н-не слышу, н-но в-все пэ-п-преккрас-сно вэ-в-вижу,- вымучил из себя Парс, злостью глуша подступающую боль и ударил рубчатой рукояткой пистолета по выпуклому, шишкастому лбу лежащего под ним водителя.

Мотор громогласно ревел теребя вялый заморыш смерча под колесами броневика. Под хлопьями пепла казалось что дорогу присыпают грифельной пудрой. Машина освободилась от дымной черноты километра через полтора. Рон вертел дужку руля, а рядом сидел Парс. Бисеринки пота выступили на его подергивающимся от тика лице. Космодесантники двигались против шерсти. Навстречу пронеслось три бронемашины, одна за одной, спеша к очагу пожара. Видимо пропуск красующийся на щитке угнанного броневика был особенно козырным. Их ни разу не остановили. Едва, по долгу службы, завидев заветную бумажку с изображением зажатого в здоровенный кулак скомороха в рогатом колпаке с бубенцами, кардоные отдавали честь и пропускали без всякой задержки и досмотра.

Иллари заглянул в кабину таща за собой какие-то вещи:

– Я искал чего пожрать, а тут вот,- и он показал ранец, малые саперные лопаты и дополнительные поясные сумки.-Узнаете?

Сомнений быть не могло-амуниция принадлежала им.

– З-зэ-забудь, кэ-ка-а-кая вэ-война без мэ-м-ор-р-одерства.

– Ты не прав, Парс,- стволы по краю дороги просветлели утончаясь и открыли широкий белый песок. Рон притормозил и стал вписываться в змейку бетонного лабиринта:-Все куда по круче будет. Мы ведь не астронавты с негоцией к ним залетевшие а непонятно кто такие. А что недопонимаешь-тем и не владеешь. И если нас изловят, жалить будут в самый пупок. Шантажом и мандражом. В разработку возьмут и копать станут по самую лопатную шейку.

Ветерок веял под одеждой лихорадящим сквозняком. Рон лихо выруливал меж бетонных заграждений как по старой уже знакомой колее, хотя впервые пересекал ее легально. Огонь на броневике взорванном Парсом померк и осел. Брошенные трупы с некой раздувающейся фиолетовой озлобленностью взирали на агрессоров из разных мест. Космы дыма замазывали нестерпимое солнце. Канонада упрямо дрожала теперь вдали. Кто-то упорно продолжал с ними биться без их участия. И от этого было не менее тревожно чем от вида знакомых окопов, запустелых ходов сообщения и курящегося вулканчика развороченной пулеметной точки.