Космодесантники шли с оглядкой, поджидая опасность со всех сторон. Вьющиеся лианы завивались как локоны и плелись почти до самой земли, цепляясь за обросшие лишайником стволы. Зеленые спирали были усыпаны пунцовыми цветами. Сверху свисала малоприятная кайма бурого мха и касалась волос. Места задавленные буйной зеленью были по настоящему непролазными и глухими.

Ранцы со спальным мешком и оружием давили как подвешенный на шею жернов. Пот заливал глаза, мышцы постанывали а подметки горели. Подмышки и спина, как намазанные жиром блины, клейко елозили под перепиливающими тело наплечными лямками и ремнями. Мышцы окаменели от долгой изнурительной ходьбы. Болело все, даже то, что не хотело и не могло болеть. В голове стучало от боя крови, а песнопение коликов в желудке способны были заглушить только шуточки Рона:

– У меня от ходьбы образовалось такое сильное плоскостопие,- его голос само издевательски вибрировал,- что отдает в глазах.

Лица космодесантников сверкали от бисеринок пота. Парс раздернул ветви и подав знак сунул между ними захватанное грязными пальцами лицо. В непроглядном лесу, среди дремучего, обметанного пуховыми мхами оврага еле слышно петлял по камушкам осколок неба, бросив отсвет нескрываемой радости на мрачные, замызганные лица товарищей.

Планирующие носилки толкали по очереди. Ослабшая пряжка на ремне ранца Парса слегка брякала в такт шагам.

Следы-это оттиски нашей жизни, подтверждающие присутствие в этом мире. Космодесантники обошли отмели стороной, превратившие землю по краю в жуткую грязь, чтобы не оставлять преследователям хорошую дорожку следов. Воздух дрожмя дрожал от прохладных струй. Ручей придавал лесу некую емкость и полноту, прикрытый подолами нижних ветвей у самой травы. Он аккумулировал свет, выплескивая тихое ровное шевеление потока на влажный галечник, в тень поросших сочной травой берегов. Спотыкаясь усталыми ногами, останавливаясь, озираясь и прислушиваясь, они отыскали кусок с отлогим сухим берегом и нависающей темнотой ветвей. Сморщенный шелк ручья струился серебряной выщебленой ртутью. Его будто насухо надраили шерстяной вихоткой.

Под ладонями прыгали солнечные блики и притопленные фляжки довольно урчали пуская пузыри. Троица проглотила солоноватые таблетки. Пустое брюхо неудовлетворенно приняло горсть фармацевтики.

– И житье и бытье, и еда и питье,- отшутился на этот счет Иллари.

Вода была вкусной и им стало значительно лучше. Парс и Иллари разделись и вошли в воду. Рон остался наблюдать за лесом. Ручей журчал захлебываясь собственным смехом. Поток был холодный и перехватывал дух.

Рон прерывисто вздохнул, наблюдая за товарищами в бусинах капающей воды. Проблески отраженного в воде света сплетались с запахами и звуками, разрывающимися в просветах трепещущей листвы. Рон чуть сжал пальцы, балансируя на грани. Все его инстинкты буквально вопили умоляя об осторожности.

Ветер порхнул, качнув тень листьев с беззвучной быстротой и невыносимостью. Резко выпрямляясь и делая прыжок из под тени ветвей запоздало сорвались в след первому, сидящие с изнанки листьев, вниз головой, нетопыри.

Рон выстрелил навскидку. Не целясь. Автоматная очередь вспорола досрочно-условную тишину, на произвол судьбы прошнуровав небо. Иллари выскочил на берег и мокрыми ногами запрыгнул в ботинки. Парс рванулся пытаясь ускользнуть и побежал вниз по ручью.

Перепончатые полотна аэродинамических профилей "Падучих висянок" внезапно выгнули лопостехвостые крыловидные оторочки тел и с клекотом исчезли, резко поменяв свое отношение к добыче.

Автоматная очередь вытряхнула в голубой океан неба полчища мелких птиц, как рыбешек из сети качающихся крон.

Тонко вереща, с пронзительной быстротой, раненая "Падучая висянка" шмякнулась о берег, хлопая в миг заляпанными грязью перепонками. Огромный кровосос особой чрезвычайной породы пытался встать. Ядовитые колючки на шее топорщились и потрескивали, а стебельчатая игла растущая прямо из чешуйчатой, змеи подобной морды рисовала на отблескивающей грязи заклятия смерти. Тонкопалые лапки на середине складной передней кромки перепончатых оторочек скребли жижу и порывисто вскидывали игольчатый штык, готовый нашпилить кого угодно фатальным уколом, через который, вполне возможно, пропускался разряд тока.

Черные бусинки ненавидящих глаз ... чешуйчатая броня ... тонкие членистые усики за ушами ... хищный оскал мордочки.

Из тихо ошалевших космодесантников Иллари опомнился первым:

– Зараза!- Он самоотверженно наступил на еще бьющегося кровососа проламывая рассупоненым ботинком ажурный каркас из подвижных ребер. И рывком, с куском морды, выдернул ему жало. Слегка загнутая, длинная иголка цвета графита за стерженек тянула за собой что-то белое и противное. Иллари этим определенно и осознано ткнул в отпрянувшего Рона:

– Настрелялся! Теперь можешь зажарить его и сожрать,- Иллари швырнул Рону под ноги смертоносное жало.

– А что, прикажете мне в него ножичком тыкать?!- огрызнулся Рон.

Иллари рассвирепел:

– Хоть руками голыми души, но не стреляй! А так это здорово смахивает на подляну. Теперь вся округа знает где нас искать с точностью до полу километра. Почему ты так сглупил?-Лихорадочный блеск в глазах Иллари уже в чем-то отрекся от него.

Парс торопливо одевался. У него было выражение лица сбитого с толку человека. Он отказывался верить что Рон сделал это осознано.