Он родился в деревне Васильевка Саратовской губернии, в Поволжье. Его отец погиб на Первой мировой, оставив осиротевшими жену и троих детей. С той трагической потери и началась длинная полоса невзгод семьи Платоновых. Революция, гражданская война, продразверстка и военный коммунизм, три страшных голодных года в Поволжье... Мать отца, бабушка Аня, билась за жизнь своих детей на скудной земле маленького хозяйства изо всех сил. Но у нее плохо получалось, да и не могло получиться в тех условиях, без крепкой мужской руки. Отец рассказывал мне, как годами начинал каждый день с того, что ходил с младшим братом Сашей побираться по дворам. Как, уже подростком, надрывался на случайных работах. Как трудился в колхозе: выплаты за трудодни обеспечивали 'прожиточный минимум' - кусок хлеба и стакан молока в день.

Положение дел однажды резко изменила его старшая сестра, тетя Наташа, моя вторая мама. Как только подросла и получила удостоверение сельсовета, она уехала в Москву, устроилась дворничихой и перевезла мать и братьев в предоставленную ей крохотную комнатушку. Бабушка Аня стала подрабатывать нянькой в московских семьях. Нужда отступила от Платоновых, жить стало полегче. Братья быстро огляделись в Москве и поступили в пожарно-техническое училище.

С тех пор на долгие годы отец оторвался от семьи, а жениться все не было времени: как только окончил училище, грянула война. Он прошел ее всю, от Москвы до Берлина. И дядя Саша тоже. Бог хранил братьев Платоновых.

Вернувшись после войны в Москву, отец поступил на службу в Московскую пожарную охрану. Жил в общежитии: не хотел стеснять мать и сестру. О возможности личного счастья не думал. Он всегда и прежде всего был человеком долга, воином, защитником. Потом стал отличным службистом - офицером-инженером в МВД. Наверное, он запрещал себе думать о любви. Или сильно сомневался: возможна ли она в его суровой судьбе?..

Но ведь Любовь с нами не спорит. Наши сомнения, представления, убеждения ее не интересуют. Просто однажды она приходит и заполняет собой всю жизнь. И мир вокруг озаряется ярким счастливым светом!

Так и случилось с отцом, когда он познакомился с мамой. Их брак стал для него началом абсолютно новой жизни. Из пропахшего ваксой офицерского общежития он шагнул в уютный, тщательно выстроенный мирок интеллигентной московской семьи Дубининых. И остался в нем навсегда.

Он преклонялся перед матерью, перед ее красотой, образованностью, талантом. Ее слово было для него законом. Ее просьбы исполнялись им беспрекословно. Ее недомогания становились для него бедой, за которую только он один был в ответе. Так было всегда, я тому свидетель.

Но там, на Тверском бульваре, когда мама сказала ему о своей беременности и повела речь об аборте, - он вдруг в один момент изменился! Он не перечил ей, нет! Но и не уступал. Может быть, впервые в жизни.

Он молчал. Он мучительно размышлял. Мое появление на свет было для него такой же непреложностью, что и выполнение полученного воинского приказа. Можно сказать, что отец его получил. Откуда - свыше или из глубин своего внутреннего существа - для него было неважно. Отец знал одно: 'Девочка должна появиться на свет!' Почему именно девочка, а не мальчик, он не мог себе объяснить. В те времена не было УЗИ, врачи не определяли пол будущего ребенка!

Отец просто знал. Мысленно он уже держал меня на руках. И должен был каким-то образом сохранить в этой истории всех своих любимых людей. Всех вместе - не обделенными, целыми и невредимыми: и меня, и маму, и брата Сашу.

Он искал выход.

Он должен был меня отстоять.

– Надо Наташе сказать, - вдруг твердо сказал отец. Даже не твердо, а жестко. Это было на него совсем не похоже. Он всегда очень бережно и ласково обращался с мамой.

Она остановилась, изумленно посмотрела на него. Он ответил ей спокойной, уверенной улыбкой человека, который все решил и теперь точно знает, что нужно делать.

– А что это изменит?
– Мамин вопрос прозвучал нервозно. Еще в начале разговора она почувствовала глухое сопротивление отца, а теперь и вовсе его не узнавала.

Что изменит? Это изменило все!

Папа говорил: его спасли две женщины - мать и сестра. Их необыкновенное трудолюбие. Их самоотречение ради любимых мальчишек. Их исконное, идущее от земли, истинно русское чувство родства: 'Своих не отдам!'. Вот они-то уж точно были не из тех, кто задумывается о пределе своих сил и возможностей! Разве не к ним он должен был обратиться в той пиковой ситуации?

Он вспоминал слова тети Наташи: 'Не нужно мне ничего для себя. День и ночь буду работать - но братьев на ноги поставлю!' Так и случилось. Отец и дядя Саша теперь строили собственные жизни, а она осталась одна. Отец знал: сестра очень хотела иметь детей. Вышла замуж, но неудачно, суженый оказался пьяницей. Она решительно подала на развод. Потом началась война, на которой погибли все женихи, что, возможно, были уготованы ей судьбой. Тетя Наташа жила в заботах о стареющей матери, братьях, племянниках. И мечтала излить нерастраченную материнскую любовь на маленькое родное дитя, которое безраздельно принадлежало бы только ей одной. Она признавалась в этом отцу.