Но тут вмешался Лука Бодров, и у него была просьба к Императрице Цы Си.

— В моём отряде есть священник Чёрный Никодим.

Он прошёл всю эту войну вместе со всеми казаками, и всю войну воевал как казак, и ещё на своём поприще успевал проповедовать. Святой он человек, потому что никогда не искал лёгких путей в жизни. И других казаков тому же учил своим доблестным примером.

Его отца Баху коварно убили два ваших тайных монаха. Они секретные убийцы-наёмники, самые беспощадные убийцы по своему назначению. Их здесь у вас целая школа есть, и как они говорят о себе, лучшая в мире.

Баха тоже был учеником этой школы, но разочаровался в её людях и её законах. Он в конечном итоге, после своих душевных колебаний и долгих размышлений, принял нашу Христианскую веру.

И уже самоотверженно проповедовал свою новую веру по всему побережью Амура среди живущих там местных народов. Потому что нашёл истинное предназначении в этой жизни. Не может руководитель этой школы убийц не принять вызов своего кровного должника. Тут вся честь его школы и её славы задета.

Вышел из рядов казаков и сам Никодим Чёрный. Одет он был как монах проповедник, с крестом и при казацком оружии. Он с достоинством поклонился Императрице Цы Си. И задержался на миг, с уважением к её Высочайшей Особе, в почтенном поклоне.

— Я прошу, Ваше Величество, не отказывать мне в моей просьбе, это дело принципа. Теперь я уже нахожусь у цели, к которой шёл всю свою жизнь. отомстить за отца, его подлое убийство.

— Фу То До, ты сможешь договориться о завтрашнем поединке этого проповедника, с начальником нашей таинственной школы убийц.

— Да, ваша Светлость, завтра он будет здесь на поединке, это дело его чести и всей его школы. Они никогда не оставляют своих следов, не пачкают свою репутацию, а тут? Так что можете не сомневаться, что он прибежит сюда, а не просто придёт.

— Теперь меня ждут государственные дела, и я покидаю вас господа. У моего многострадальной Маньчжурии и у меня сегодня трудный день, надо подписать протокол о нашем выходе из этой войны.

Удалилась императрица по своим делам и другие люди тоже стали потихоньку расходиться.

На восходе солнца, как и было обещано мятежному полковнику, на главной площади Пекина собрались огромные толпы народа. Все они желали победы своим бойцам.

И маньчжуры тоже волновались за своих бойцов. Были здесь и наши доблестные союзники, которые тоже хотели себя показать в борьбе, и именно в боксе. Именно в цивилизованном виде спорта и, конечно, самом престижном для них.

Спонтанно сходились бойцы в рукопашном поединке, но ни один союзник не продержался и одной минуты в этом бою с маньчжурами.

Вся их хвалёная техника спорта ничего не стоила перед непонятной и дикой восточной техникой. И всё это радовало маньчжурских зрителей, которые, не стесняясь иностранцев, громкими торжественными восклицаниями изливали свои чувства бойцам.

В сопровождении своей свиты появилась Императрица Цы Си, и на площади наступила полная тишина. Казалось, что сама природа замерла в ожидании слов повелительницы.

— Фу То До я вам представлять не буду, потому что вы все его хорошо знаете, вся наша страна. Знаете вы и другого бойца, это, не менее знаменитый во всём Китае, Чингиз Хан Бодров. Личность очень сильная, как политик и воин, и непредсказуемая, как хищник в атаке.

Притихла вся многотысячная площадь от такого представления императрицы и наступила жуткая тишина. Такая, что и полёт мухи можно было проследить не сходя с места.

Неужели это тот самый злодей и, в тоже время, благородный герой, трагедия наших военных и спаситель всей Маньчжурии.

Не одну тысячу жизней он спас, стариков, женщин и детей. Он не воевал с ними, и они знали об этом. Но был жесток и беспощаден только к своим врагам, и это тоже ценилось здесь на Востоке.

И чувства горожан невольно разделились.

Не ожидали они так близко его увидеть этого героя войны, да ещё со знаменитым маньчжурским бойцом в поединке.

— Фу То До предал меня, и он хотел моей смерти — сказала императрица.

Теперь у него нет своей школы, все его бойцы полегли у моих покоев, так и не убив меня.

Спас меня от неминуемой смерти этот благородный человек, атаман и его казаки. Только им я обязана тем, что сейчас стою перед вами живой и здоровой.

Возглас удивления и невольного одобрения нарастал в воздухе, пока не разразился громом оваций.

— Хао Чингиз Хан! Хао! — Хорошо! — по-нашему.

— Фу То До осуждён мной на смерть, — продолжила свою речь императрица.

Я сказала уже себе, что он должен будет умереть раньше, чем роса испарится с растений. И я, как ни странно, верю в победу русского казака. Но у них свои давние счёты, и это их честный поединок, и я на него никак не влияю.