Я растерянно заморгала:

— Извини, что?

— Я мечтал об этом, но я знаю, что это… не от сердца. Скажи мне, что это значит. Ты знаешь, для тебя я все сделаю.

Я была смущена. Мне нужна была кассета с записью, но целовала я его вовсе не поэтому. Просто… мне захотелось. Я даже про Тиффани забыла. Однако ему не следует знать об этом… потому что про Тиффани я забыла лишь на время. Потеряла бдительность, вот и всё. Зачем дарить парню напрасную надежду.

— Я хочу посмотреть пленку, которая лежит в полиции, — сказала я.

Джастин отвернулся и оперся на перила лестницы, ведущей на пляж. Я смотрела ему в спину. Один раз плечи его дернулись, и я почувствовала укор совести.

Но он все же нашел в себе силы повернуться ко мне:

— Ты имеешь в виду запись из ресторана? Ту, что они нашли у вас в доме? Зачем она тебе? Уничтожив ее, ты не поможешь Перри.

— Я и не собираюсь уничтожать ее. Просто хочу посмотреть. Один раз.

Он помолчал.

— Ты думаешь, на ней может оказаться… настоящий убийца?

Я кивнула.

— А как ты его узнаешь? Люди весь вечер ходили туда-сюда, как ты опознаешь убийцу?

— Ну, например, я могу увидеть Джоэла, приятеля Виктории. Или… кого-то еще. — Я не хотела делиться с Джастином теорией Нейта. И я не хотела, чтобы Джастин узнал, что я видела татуировку Габриэля. Трудно объяснить почему — не хотела, и все.

— Ну, не знаю, — сказал он.

— Это может оказаться ключом к разгадке. — Я положила руку ему на плечо (старая привычка) и посмотрела прямо в глаза. — Мы можем раскрыть это дело. Ты ведь сам пришел ко мне за этим несколько дней назад. Ты хотел этого, правда?

Он мягко снял мою руку:

— Если говорить честно, Клэр, больше всего на свете я хочу вернуть все назад, чтобы не было той ночи с Тиффани.

— Джастин, не слишком ли драматично?

Его лицо напряглось.

— Я сделал тебе больно. Я люблю тебя, но я понимаю, что сделал тебе больно. Даже теперь я вижу боль в твоих глазах. Я вижу ее всякий раз, когда ты смотришь на меня. — Голос его дрогнул. — Да, пусть это выглядит драматично, но это правда.

Случилось то, чего я так желала все эти месяцы. Мне хотелось увидеть страдание на его лице. Расплатиться с ним за то, что он сделал. Но… мне это совсем не нравилось.

Я робко дотронулась до его руки:

— Я простила тебя.

Он поднял на меня полные надежды глаза.

— Джастин, я прощаю тебя, но я не могу быть с тобой, — торопливо продолжила я. — Я верю, что ты не хотел делать мне больно.

Он собрался что-то сказать, но не произнес ни слова.

— Я говорю это не для того, чтобы заполучить кассету, — добавила я.

Это было правдой. Конечно, сначала я хотела просто использовать его. Но то, что я скрывала от самой себя, неожиданно оказалось сильнее. Все эти месяцы я старалась избегать его. Я думала, это излечит меня. А оказывается, все, что нужно для излечения, это простить его. Джастин был достаточно наказан. Я больше не смогу быть его девушкой, но другом — да.

— Прошу, поверь мне, — сказала я.

— Я знаю, что это так, — кивнул Джастин и пожал мою руку.

Я простила Джастина и почувствовала облегчение, потому что теперь все встало на свои места. Но одновременно меня не покидало чувство вины, потому что убийца так и не был найден.

Вечером того же дня я в тревоге мерила шагами офис мэра. Джастина не было уже давно. За ужином ему удалось уговорить отца, и Спеллмен-старший согласился взять для нас эту пленку в полиции. Но вдруг ему под каким-то предлогом отказали? И… вдруг мы ничего на ней не обнаружим? Вдруг… вдруг… вдруг…

Дверь наконец распахнулась, и в офис ворвался Джастин. Он торжествующе поднял вверх видеокассету.

— О боже, спасибо!

Я бросилась к нему, собираясь обнять, но в последнюю секунду притормозила. Когда-то он был моим парнем. Потом… врагом. А сейчас он мне кто? Друг — да, но я не знала, как себя вести с ним.

Джастин не усугубил ситуацию. Он подтянул второй стул к видеомагнитофону, который принес раньше, и сунул в него кассету.

— Ты еще помнишь, как это работает? — удивилась я.

Джастин нервничал. Он оглядел офис и заговорил чуть ли не шепотом:

— Так, дверь заперта. Отец придет через тридцать минут забрать кассету и отнести обратно в полицию. Готова?

— Готова.

— Жми сюда.

Я нажала кнопку. Изображение было зернистым, но вполне приличным, даже цветным. Камера была установлена перед главным входом в «Ямми» и с высоты фиксировала всех, кто заходил и выходил наружу. Чтобы ускорить просмотр, я нажимала кнопку перемотки и удерживала ее до тех пор, пока не появлялась фигура человека. Тогда я включала медленное воспроизведение и всматривалась в нее. Через некоторое время появился тот — или вернее та, — кто нас интересовал.