Кирим улыбнулся ей, показывая, что не имеет ничего против. Он откинулся на подушки и заложил руки за голову, рассматривая резной потолок. Если включить свет, то он будет струиться из-за узора, разбрасывая по комнате причудливые тени. Как в густом лиственном лесу в солнечный день.

– Тебе часто снится дом?
– спросила вдруг Королева.

– Да. Часто. Но я не люблю эти сны!

– Почему? Все было так плохо?

– Наоборот, - грустно улыбнулся Суон в темноте.
– Мое детство было временем чудес и удивительных открытий. А Кай всегда был рядом. Держал меня за руку или наблюдал издали. Что-то рассказывал, показывал, советовал.... Утешал, когда что-то не получалось.

– Наказывал?

– И такое случалось, но.... Наказание всегда больше напоминало очередной урок, и никогда не оставляло после себя чувства обиды. Я знал, за что наказан, и как могу исправить ситуацию. Кай всегда и все мне объяснял. Почему ему надо уехать и почему я останусь пожить у соседей на несколько дней. Почему растет трава, и земля вращается вокруг солнца. Почему я могу обернуться соколом, а жуком - не стоит. Он только один раз нарушил это правило. Когда отказался от меня на Совете Старейших. Отказался, и не удосужился сказать даже "Так надо, сынок!" Просто развернулся и ушел, как будто меня больше не было на той поляне. Как будто меня вообще не существовало. И перечеркнул этим все предыдущие шестнадцать лет!

Кирим не ожидал от себя подобной откровенности, а Королева молчала. Может быть, была несколько шокирована рассказом, а может, вспоминала свое детство.

– Наверное, у него все-таки была причина так поступить, - все же заговорила Росана.

– Я ни секунды в этом не сомневался. И не могу ему простить не его поступок, а именно молчание. Мы всегда могли поговорить обо всем. А тут раз... и все. Я оказался вдруг недостоин объяснений. Или слишком юн для них. Не знаю. И не хочу знать. А вчера... Вы же знаете, мы виделись с ним вчера...

Королева кивнула.

– Так вот, вчера он сделал то же самое. Промолчал, когда мне нужно было знать, - злость, что он ощутил в тот момент, снова вернулась. Лицо отца стояло перед его глазами, и Кириму опять захотелось ударить его. Размазать эти совершенные черты. Стереть их из своей памяти. Навсегда. Но он знал, что это невозможно.
– Он хочет сделать меня пешкой в своей игре, молча шагающей туда, куда ее направит игрок. Но я не согласен с такой ролью. Я ничьей пешкой не буду! Больше никогда!

– А Изгнание? Его ты часто видишь во сне?
– спросила Королева.

– Не особо. И я уже привык к этим кошмарам. Знаю, что это было и прошло.... Хуже другое: когда снятся просто сны. Про верховые прогулки вдоль берега реки, на которой стоял наш дом. Про долгие зимние вечера, проведенные у камина в библиотеке. У Кая очень много книг: старинных, бумажных, напечатанных еще до Исхода. И газет - огромных неудобных листов, тонких до такой степени, что к ним страшно прикоснуться. Наверное, если бы Кай не был Дайлети, они бы не сохранились так долго. Я видел даже несколько номеров начала девятнадцатого века, представляете?

Росана восхищенно покачала головой.

– Еще мне часто снятся поездки на море. Я помню, как удивился первый раз, когда увидел море вблизи и окунулся в воду. Было так смешно купаться!

– Почему смешно?
– спросила Королева с улыбкой.

– Потому что вода теплая, как в ванне! Море огромное, а вода теплая! Кай ведь не делал для меня разницы во временах года - мы купались в реке даже зимой, ныряя в проруби.... А тут.... Можно плавать часами, ни о чем не беспокоясь....

Кирим помолчал немного.

– Я не люблю эти сны, потому что в них тепло и уютно, а когда я просыпаюсь, то вспоминаю, что все это было ложью. А мой самый нелюбимый сон - про полет: крыло к крылу мы ловим с Каем восходящий поток воздуха, оставляя землю далеко внизу. Я вижу, как огромен и прекрасен наш мир, а потом.... Потом Кай клюет меня в голову - в самое темя - и я падаю. Прямо на острые камни внизу. Иногда у меня получается проснуться до падения. Но редко.

– Я не могу поверить, что ты совершил нечто настолько ужасное, что заслужил Изгнание! Да еще в шестнадцать лет!
– проговорила Росана, не скрывая горечи и злости на Старейших, которых она и в глаза-то ни разу не видела. Но почему-то верила, что они бы не поладили. Хорошо, что есть Тэор, который ведет дела с Дай-Санай.

– Просто так не изгоняют, Росана. Я надеюсь, что однажды вспомню, за что получил такой приговор! Смогу искупить свою вину и вернуться. Но и боюсь того, что могу вспомнить....

– Это больно?

– Изгнание?

– Да.

– Больно.... В первый день Старейшие спрашивают родственников, лишают ли они преступника защиты рода. На второй - стирают воспоминания. Старейшие работают не с мозгом - это было бы слишком просто. Они стирают память души. Ощущение такое, будто с тебя срезают кожу пластами! На третьи сутки обрывается Связь.... И ты понимаешь, что, кричи не кричи, никто и никогда не придет к тебе на помощь. Никто не назовет тебе Истинного имени. И не позволит назвать свое....