Гермиона с неверием попятилась назад, комкая ногами кремовое покрывало.

— Я... — совсем слабо произнесла она. — Ты… — и прикрыла от потрясения рот.

Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений, пока сначала не повеселели глаза Малфоя, а потом и губы растянулись в широкой улыбке. Озорной блеск в глубине зрачков говорил сам за себя.

— Видела бы ты свое лицо, Гермиона! — Драко зашелся заливистым смехом.

Но как только она, разозленная подобной выходкой, набросилась на шутника с «кулаками», его смех сразу стих и смешался с чем-то вроде: «Ой!» и «Пощади!»

— Малфой, я убью тебя! — метала взъерошенная Гермиона, хлестая его ладонью, но не до фанатизма.

— Ты уже грозилась! — по-доброму издевался Драко. — И что?..

— Как ты мог?! Я решила, ты все забыл!

Гермиона схватила подушку и стала бить ей Малфоя, очевидно, желая донести до него всю степень своего возмущения:

— Дурак! Идиот!.. — и вдруг почувствовала, как тот вырвал орудие немассового поражения и вцепился в ее запястья в целях прекратить воспитательные меры.

— Всё, Грейнджер, всё… Я уже наказан. Успокойся. Просто ты такая красивая, когда злишься. Не смог удержаться, прости.

Она устало присела на кровать, стараясь выровнять дыхание:

— Ты долго был без сознания, я такого не ожидала. Предупреждать надо, что падаешь в обморок, как кисейная барышня! — Гермиона улыбнулась и слегка толкнула Малфоя плечом.

— Знал бы, предупредил, — всё еще веселым тоном ответил он. — Надеюсь, обмороки не перерастут в хронические. Будет как-то не по себе, если я стану отключаться от каждого признания. А на тебе так вообще бы не хотелось!

Драко повалил Гермиону на кровать и прижал её собственным телом.

— Нас так некстати прервали... — он заботливо отвел от её лица непослушные пряди, погладил раскрасневшиеся от недавнего побоища щеки и уже серьезно прибавил: — Я люблю тебя, — наклонился и поцеловал.

И пусть в этом касании не было страсти, зато ощущения счастья хватило бы на двоих. Потому что, кроме слабости, Малфой ничего плохого не чувствовал. Потому что единственное, что грело сердце и разгоняло кровь, — любовь. Необъяснимая и взаимная.

— Это было... волшебно. Не думала, что... — Гермиона не смогла продолжать: губы Драко опять накрыли ее губы, не позволяя произнести больше ни слова.

Она встретила его ласки с тем же рвением, что и в первые минуты близости. Странно, как быстро вернулось желание, заставляя забыть о боли. Поцелуи Гермионы становились требовательнее, руки — смелее, но Драко, качая головой, возразил:

— Нет, нет… Я тоже этого хочу, поверь. Только надо переждать.

— Но ты же волшебник! — чуть насупилась Гермиона, вторично посягая на «предмет» вожделения. — Неужели нет?..

— Заклинания? — подхватил Драко и игриво щелкнул ее по носу. — Может, и есть, но в данном вопросе я за естественный ход событий.

— Тогда я потерплю…

— А я — нет. Скоро рассвет, — серьезно сказал Малфой, — ты же не хочешь попасться преподавателям в столь разобранном виде? У тебя ведь на лице всё написано... — он улыбнулся.

— И что ж там такого, чего стоит стыдиться? — Гермиона чмокнула упрямца в сжатые губы.

— Ничего. Только то, чему легко позавидовать. Одеваемся, иначе...

— Жадина! — притворно возмутилась Гермиона и столкнула Драко с себя.

Спустила ноги на пол, поискала глазами одежду, выпрямилась, сбросила рубашку, потянулась, открывая ему всё очарование своей наготы, обернулась и, заметив пристальный взгляд, запустила в Драко первым, что подвернулось под руку — «любимую» подушку.