— Не останавливайся!

Волшебство нескромных касаний парило в воздухе, обостряя ощущения допьяна. Как натянутая струна, тело Гермионы пело, выгибаясь и замирая. Голова неосознанно металась по простыне. И все потому, что вся власть сосредоточилась в руках Малфоя. В его языке. Во внутреннем напряжении, когда точка невозврата подошла совсем близко.

Возглас отчаяния огласил комнату, когда Драко прервал ласки и уперся ладонями в разведенные колени. Почти сразу у Гермионы перехватило дух: член стремительно проник внутрь. Алчные руки заскользили по её ногам, по изгибам бедер — вверх, чувствуя, как она сильнее раскрывается для него, уступая нестерпимому желанию. Губы Драко припали к груди, развязно и вкусно, подчиняясь животной потребности.

Наступившая вдруг тишина звучала красноречивее стонов. Никак не сдержаться. Не двигаться просто невозможно. Только вперед. Только назад. Позволяя удовольствию диктовать ритм и силу.

Он выпрямился и прикоснулся большим пальцем к клитору. Надавил, обвел… заскользил по влажной поверхности все быстрее и быстрее…

Толкнулся. Отчаянно. Истошно. Толкнулся в самую глубь. Снова. И снова.

— Гермиона... Какая же ты... — Малфой и не пытался подобрать подходящее слово — бесполезно!

Просто двигался. Резко. Рывками. В этих грубых проникновениях было что-то жестокое, но вместе с тем неповторимое. В ее "еще"… В его "да"... Когда громкое придыхание выдавало приближение оргазма.

Пытаясь отсрочить финальные мгновения, Гермиона твердила:

— Нет, Драко... Нет... Нет... Нееет... — но, сдавшись, утонула в собственном крике. Изогнулась, сжимая пальцами шелковые простыни.

И она никогда не будет прекрасней.

Драко не выдержал — кончил, уткнувшись лицом в грудь и лаская ее горячим дыханием. Глубокие вдохи стихали постепенно, и через паутину признаний и поцелуев сквозила медлительность и нежность. Гонка за удовольствием закончилась.

Драко прилег рядом с Гермионой, почувствовал ее голову на своем плече, и они, чуть ослабевшие от любви, незаметно уснули.

* * *

Гермиона проснулась через полчаса, ощутив легкий озноб. Осторожно поднялась с любимого плеча и натянула на Драко тонкую простынь. Но этого показалось мало. С трудом отыскав палочку среди разбросанных вещей, втиснула себя в нижнее белье, набросила мужскую рубашку и засеменила по полу босыми ногами. Решив, что не помешало бы разжечь камин, Гермиона прошла в другую комнату.

И в немом ужасе отшатнулась.

За столом, гордо, с тростью в руке восседал Люциус Малфой. Предрекая крик удивления или негодования, он прошептал «Оглохни», взмахнув палочкой в сторону спальни.

— Тише, мисс Грейнджер, тише... Не будем будить мальчика, — голос вчерашнего врага лился спокойно, даже монотонно. — И смените выражение лица, я не подслушивал. Я здесь не для того, чтобы шпионить за собственным сыном, и мне повезло застать вас спящими. Но разбудить исключительно вас мне не составило труда. Присаживайтесь, не стойте столбом, нам надо поговорить.

Гермиона, плохо сознавая происходящее, но не собираясь пасовать, устроилась напротив Люциуса, спрятав голые ноги под крышкой стола.

— Думаю, — продолжил Малфой, — спрашивать, как далеко зашли ваши отношения, не имеет смысла.

Гермиона молчала, рассматривая аристократический профиль, и невольно отмечала некоторое сходство между отцом и сыном.

— Он вам не пара, — твердо заключил Люциус. — Вы это знаете не хуже меня. А то, что происходит сейчас... — глава рода замешкался, видно, подыскивая выражение поприличнее.

— Фарс? — храбро уточнила Гермиона.

— Легкая интрижка, — нашелся Люциус. — И что бы вы не чувствовали, что бы не нарисовали в своей голове, спешу разочаровать вас, мисс Грейнджер. Долго это не продлится, — она хмыкнула. — И без моего вмешательства, уверяю вас.

— Вы обладаете даром предвидения? — уколола Гермиона, пристроив руку на крышку стола.

— Всего лишь даром убеждения, — Люциус мерно постукивал тростью по полу, — а сегодня еще и любовью к истине. Всё, что произошло в той комнате... — легкий кивок в сторону последней напомнил обоим о Драко. — Всё это ненастоящее. Магия, если изволите. Своего рода амортенция.