— Не надо ничего объяснять, — еще больше осмелев, высказалась Гермиона. — Амортенция тут не причём. Как и любая другая приворотная магия. А если вы хотите обсудить вашу кровь, то, будьте любезны, не тратьте время. Эта тайна мне уже известна.

Плохо замаскированный испуг, отразившийся на лице собеседника, очень насторожил Гермиону. Малфой-старший и раньше не отличался особой храбростью, но именно сейчас подобное поведение имело значение.

— Драко вам рассказал? — с неверием спросил Люциус, в эту минуту и не пытаясь скрыть эмоции.

— Про кровь — да. Про проклятие я сама догадалась. Ваш сын посвятил меня лишь в его суть.

— Мерлиновы чары, он не в себе! — прикрикнул Люциус, заливаясь нездоровым румянцем. — Но почему вам?.. Вы же... — серый взгляд переполнился беспокойством.

Странно, Гермиона готова была поклясться, что отца семейства ее происхождение заботило меньше всего. Но не грехи предков.

— Не беспокойтесь, мистер Малфой, я никому ничего не скажу.

— Искренне надеюсь, что не посмеете! — он припомнил недавний разговор с сыном: — Значит, он решил, вы — особенная... Поверил вам неразумным мальчишкой! Рассказать про кровь не очень умно, про проклятье — совсем глупо, но Драко молод и увлечен, — Люциус явно старался оправдать сына. — Повторяю, мисс Грейнджер: вы ему не подходите, будь вы хоть трижды сильная духом.

— Это должны решать не вы. Так мне кажется, — с упреком сказала она, не желая сдавать позиции.

— А вы дерзкая девчонка! Стоит списать это на естественное влечение... И на отсутствие опыта в сердечных делах.

— Еще раз простите мне некоторую дерзость, — приняла удар Гермиона, — но это никакое не влечение! — глаза Малфоя-старшего округлились от бесцеремонного заявления. — И я знаю, что чувствую: я люблю Драко! — с жаром выпалила она. — И он меня тоже, — сильные чувства придавали невиданную смелость и нежелание их скрывать.

Ужас, поглотивший Малфоя, стал слишком заметным. Тот вскочил с места и бросился к Гермионе, черным коршуном расправляя плащ. Она смело встала при его приближении. Мало ли что можно ожидать при подобных обстоятельствах, а встречать опасность, сидя на стуле — не в её характере.

— Только не говорите, что мой сын признался вам в этом... сам, — с надеждой проговорил Люциус. Прежнее высокомерие превратилось в прах, голос осип, и вообще, перемена в его поведении была очень разительной.

— Да. Но с Драко всё... в порядке, — несмотря на характер, испуганно оборонялась Гермиона.

Лицо Малфоя приобрело оттенок его платиновых волос.

— Драклова борода! Про опасность он тоже разболтал! — Люциус будто постарел: сжался, поседел, затрясся бледными руками. — И вы всё равно позволили ему?..

Гермиона не удостоила вопрос ответом. Малфой-старший заметался по комнате:

— Этого я и боялся, — он обрел былое самообладание: вытянулся, расправил плечи, набросил холодную маску. — Что сделано, то сделано. Но вы оба не оставили мне выбора. Я опущу предисловие и перейду сразу к делу: вы должны бросить Драко. Немедленно. Мой сын, я чувствую, этого не сделает. Раз он столько вам рассказал, уговоры и шантаж будут бесполезны.

— Извините, мистер Малфой, — непреклонно заявила Гермиона, — но это невозможно. Ни при каких обстоятельствах.

Люциус, надвигаясь лютой грозой, повысил тон до громовых раскатов:

— Вы любите его? Неужели?.. Так докажите это! — Малфой все-таки опустился до шантажа. — Оставьте Драко той, что способна его уберечь. Раз вы, необразованная дура, — он не стеснялся в выражениях, — почти погубили моего мальчика... То вам его и спасать.

— Я не понимаю… — растерянно произнесла она.

— Куда уж вам!