— Мы обработаем данные судебной экспертизы, обойдем местных жителей, поговорим с его друзьями, — сказала Стоу. — Но если вы сможете получить какую-нибудь дополнительную информацию о происхождении мечей, мы были бы признательны.

Джонах взглянул на часы.

— У нас не так много времени до восхода солнца, но мы проверим наши контакты и свяжемся с вами завтра.

— Спасибо, — произнесла Стоу. — Мы сообщим вам, если получим какую-нибудь дополнительную информацию, которая сможет помочь.

Когда один из судмедэкспертов подошел к ней, чтобы обсудить дело, мой дедушка махнул рукой в сторону небольшой автостоянки на другой стороне двора.

— Давайте не будем им мешать.

— А где сегодня Джефф? — спросила я.

— Собственно, он ждет, чтобы показать вам его новый офис.

Мы прошли через двор. Этан и Катчер шли позади меня, а Джонах держался поближе к Этану, направив пристальный взгляд на двор и любые потенциальные угрозы, которые могли возникнуть.

С краю парковки стоял сверкающий белый фургон, на боку которого было написано «ОМБУДСМЕН» черными печатными буквами. Джефф как раз вылезал из него. Завидев нас, он натянул безрадостную улыбку — обстоятельства было не совсем радостными — и помахал.

— Привет, Мерит, — поздоровался он. Мы обменялись объятиями, и затем он с мужским ворчанием и кивком головы поприветствовал остальных парней, как это обычно делают парни.

— Паршивая ночь, — сказал Джефф, положив руки на бедра. Он обновил свой гардероб, сменив свою обычную рубашку на пуговицах на свитер с вышитым на груди словом «ОМБУДСМЕН».

— Наипаршивейшая. Ты знал Бретта?

— Не совсем. Похоже, хороший парень, супертихий. Я слышал, что он играл на средней скрипке. Имел степень в этой области.

— То же сказала и Стоу. Ужасный способ потерять ребенка.

— Я не уверен, что есть какой-нибудь не-ужасный способ, — вставил Этан.

— Справедливое замечание, — сказал Джефф, затем постучал костяшками пальцев по боку фургона. — И вот к чему я пришел. — Мы последовали за ним к задней части фургона, где двойные двери были уже открыты. — Входите в мое логово.

Это и было логово — и мечта компьютерного гения. Стены фургона были оснащены встроенными компьютерами, мониторами и оборудованием, которое я не могла опознать, но которое, как я не сомневалась, стоило кучу денег.

Тот факт, что они получили служебный фургон — и что он был заполнен любимыми разновидностями игрушек Джеффа — был очень хорошим знаком. Мэр Чикаго, Диана Ковальчук, уволила моего дедушку и наняла маниакального экс-военного типа на его место. Нам удалось убрать чокнутую замену и, добавив немного шантажа, вернуть моего дедушку на должность.

Я думаю, она совершила выгодную сделку, когда увидела такую возможность.

Джефф протянул руку, помогая мне забраться в машину. Я села на табуретку и взглянула на экраны, которые в настоящее время показывали аэроснимки церкви и прилегающих улиц.

— Это впечатляет, — сказала я, поворачиваясь на табуретке, чтобы поглядеть обратно на Джеффа.

Катчер, Этан, Джонах и мой дедушка собрались у дверей и заглянули внутрь. Мой дедушка кивнул, подперев рукой дверную раму.

— Тут мы сможем сделать гораздо больше. Быстродействие. Локальное исследование. И чертовски больше доверия со служебным транспортным средством.

— Вы можете выполнять тут всю свою работу? — спросила я.

— Практически, — ответил Катчер. — Определенно все, что может потребоваться на передвижной базе.

Этан взглянул на моего дедушку.

— А постоянный офис?

— Мэр любезно выделила офисные помещения в муниципальном сервисном центре на южной стороне. Мы переезжаем на следующей неделе.

— Успешный шантаж — лучший шантаж, — пробормотал Джонах.

— Без шуток, — сказала я, затем посмотрела на своего дедушку. — Это здорово. Я знаю, ты будешь рад постоянному месту. — Прежде чем его уволили, мой дедушка арендовал небольшой офис на южной стороне. После увольнения команда работала в подвале моего дедушки. А потом МакКетрик, замена моего дедушки, закидал его зажигательными бомбами.

Это действительно был тяжелый год для команды Омбудсмена.

— Было бы неплохо пустить корни, — согласился он.

— А как дома дела? — Пока мой дедушка поправлялся, он жил с моими родителями. Они были чуть ли не его противоположностями: богатые, старомодные и очень, очень пафосные.

— Твой отец — сама любезность, — ответил он с улыбкой, которая выглядела немного натянутой.

Я вернула понимающую улыбку.

— Ты очень добр. Я уверена, что он сводит тебя с ума.

— Сама любезность, — повторил он. — Он нанял физиотерапевта, медсестру и диетолога для наблюдения за моим выздоровлением.