После успешного завершения командировки Квасников в ноябре 1945 года на американском пароходе «Натан Toy сон» покинул США. Резидентом НТР был официально назначен А.И. Раина. Но он вернулся в Москву в первой половине 1946 года. Вместо него в качестве и.о. резидента оставался А.А. Яцков.

Вернувшись на Родину, Квасников продолжал работу в центральном аппарате разведки. С 1948 по 1963 год он являлся бессменным начальником отдела НТР. Именно в этой должности проявились его блестящие организаторские способности. Квасников первым в разведке четко определил и сформулировал цели и задачи, стоящие перед научно-технической разведкой Советского Союза. Под его руководством НТР добилась серьезных успехов в решении этих задач.

Л.Р. Квасников, к сожалению, был вынужден много времени тратить на то, чтобы отбиваться от некомпетентных указаний тогдашнего руководства КГБ, которое не всегда понимало специфику научнотехнических задач, а порой и требований конспирации. Берия, например, потребовал представить ему списки всей агентуры отдела с указанием фамилий и мест работы агентов. Квасников, получив указание, всячески тянул с его выполнением, давал другие списки, будто не понимал, о чем идет речь.

В 1953 году Берия приказал Квасникову сократить аппарат НТР на 50 %, потом оставшуюся половину — еще на 50 %. «Уволенные» сотрудники, однако, по ходатайству Квасникова получали зарплату по отдельному списку, а не в кассе. В результате удалось сохранить 70 % уникального личного состава НТР.

Как вспоминал один из подчиненных Квасникова, «Леонид Романович никогда не рубил сплеча. Проштрафившемуся сотруднику давал время исправиться. Были случаи, когда уволенному сотруднику, который был способен хорошо работать, он помогал устроиться на гражданке».

Такого же мнения о Квасникове были и другие сотрудники, пришедшие вместе с ним в отдел НТР.

При реализации разведывательной информации Квасников поддерживал тесный контакт с учеными-атомщиками, а также с министрами и руководителями профильных предприятий. Характерно, что все они относились к нему с величайшим уважением.

В 1963–1966 годах Квасников работал старшим консультантом при начальнике ПГУ КГБ по научно-технической разведке. В декабре 1966 года вышел на пенсию.

За достижение высоких результатов полковник Л.Р. Квасников был награжден орденом Ленина и другими орденами.

Умер Квасников 15 октября 1993 года и похоронен с воинскими почестями на Ваганьковском кладбище в Москве.

Анатолий Антонович Яцков родился 31 мая 1913 года в г. Аккерман (ныне г. Белгород-Днестровский в Молдавии).

В 1914 году семья переехала на жительство в Центральную Россию. Учебу Анатолий Яцков продолжил в Большой Грибановке, на Тамбовщине. Работал на местном сахарозаводе, а затем переехал в Москву, где устроился чернорабочим. Жил в бараках на Нижних Котлах, строил гаражи на Хамовническом плацу, слесарил в мастерской и одновременно учился.

В 1937 году А.А. Яцков окончил Московский полиграфический институт и работал инженером-технологом на столичной картографической фабрике им. Дунаева. Активно занимался парашютным спортом.

В 1939 году был рекомендован на работу в органы государственной безопасности. После окончания специальной разведывательной школы некоторое время работал в центральном аппарате разведки, а перед началом Великой Отечественной войны был направлен стажером в резидентуру внешней разведки в Нью-Йорк.

В США Яцков приехал в феврале 1941 года и был определен в Генеральное консульство СССР в Нью-Йорке. Как говорил сам Анатолий Антонович, «атомной тематикой пришлось заниматься с конца сорок второго — начала сорок третьего года».

Работать по атомной тематике было сложно в связи с очень жестким режимом на объектах. Ряд специалистов считали, что нужно помогать Советскому Союзу, с которым союзники имели соглашение о военном сотрудничестве. Эта их точка зрения не изменилась и после того, как Германия была побеждена. Они опасались, что монополия США на атомную технологию может стать причиной возникновения военного конфликта, тогда как наличие атомного оружия у СССР создаст необходимый противовес.

На расспросы, не было ли страшно, когда добывали документацию по атомной бомбе, Яцков отвечал: «Мы сравнивали свой риск с тем, которому подвергались наши сверстники на фронтах войны с фашистами, в партизанских отрядах. Да, была забота, тревога, чтобы не было срывов, провалов. Было удовлетворение от того, что справились с этим делом, несмотря на отдельные отчаянные моменты, которые скорее переживали наши связники, перевозившие секретные материалы».

Касаясь полемики в средствах массовой информации относительно роли разведки и ученых в создании советского атомного оружия, А.А. Яцков говорил: «Конечно, закрытость темы породила ряд недоумений. Когда академик Александров, который тогда не занимался вплотную этими проблемами, уверял, что ученые все сделали сами, то, видимо, он не был в курсе обстоятельств, которые в полном объеме были известны лишь академику Курчатову, руководившему так называемой лабораторией № 2 и который получал то, что мы по его просьбе добывали».