профессуры против экспансии естественнонаучной методологии и до

сих пор возобновляющийся в виде борьбы «двух культур», споров

«качественников» с «количественниками», «научных войн» и т. д.

[Розов, 2009, гл. 2].

Некоторые крупные науки получили свою современную

идентичность во многом благодаря отмежеванию от

193

господствовавшего в XVIII—XIX вв. панпсихологизма, в том числе

социология (благодаря Э. Дюркгейму), лингвистика (благодаря

Ф. Соссюру), литературоведение (благодаря Я. Проппу и Р. Якобсону),

антропология (благодаря Б. Малиновскому, Ф. Боасу) и даже логика

(благодаря Г. Фреге и Э. Гуссерлю).

Империалистические атаки и контратаки продолжаются. Так,

философию приходится защищать от очередной попытки ее отмены —

теперь со стороны таких блестящих социологов как вышеупомянутый

Р. Коллинз и автор подхода «сравнительной социологии

наблюдателей» С. Фукс (см. гл. 4).

В этом историческом контексте экономический империализм

предстает уже не как грозная, невесть откуда взявшаяся пагуба, а как

вполне типичный и предсказуемый паттерн конфликтной динамики по

поводу нарушения междисциплинарных границ.

Зададимся тремя вопросами:

Какая концептуальная модель наиболее адекватна для

понимания и объяснения постоянно возобновляющихся

феноменов дисциплинарного империализма?

Каковы внутренний потенциал, ограничения и перспективы

дальнейшей экспансии экономического империализма с точки

зрения этих моделей?

На современном этапе человеческого познания какой

принципиальный путь разрешения междисциплинарных

конфликтов обещает наиболее продуктивное продвижение

в получении новых знаний о людях, обществах и культурах?

Что для этого требуется от обществоведов?

Дисциплинарная экспансия в науке —

от метафоры к геополитической модели

Империализм — термин из области международных отношений и

геополитики, но когда говорят об империализме в научной сфере,

например об экономическом империализме, как правило, используют

термин не более, чем красочную метафору.

Хорошо известна эвристическая польза метафор на начальных

этапах познания, но действительно ощутимой она становится, когда

метафора вырастает в понятийную модель (концепцию) [Дубовцев,

Розов, 2007].

Покажем, что геополитическая метафора «империализма»

появилась не случайно. Структуры конфликтных взаимодействий

в разных сферах и на разных уровнях могут иметь сходные

структурные черты, некий изоморфизм.

Сфера геополитики — это все вопросы, связанные с военно-

политическим контролем на территориях, т. е. с тем, кто имеет

действительную власть и способность принимать решения о порядке

194

владения и использования подконтрольных пространств,

устанавливать правила и требования, принуждать население к их

выполнению, собирать и перераспределять налоги и пошлины

(см. гл. 9).

В социальной организации науки есть своя «геополитика».

В качестве «территорий» выступают предметные области, в которых

есть свои «хартленды» — почти не доступные для других дисциплин

области (например, состояния сознания и переживания для психологии,

соотношение спроса, предложения и цен для экономики, разнообразие

обрядовых практик для этнографии и т. д.), а также окраины и

пограничные, ничейные зоны («дисциплинарные лимитрофы»).

Прямым аналогом военно-политического контроля над территориями

выступает в науке управление основными дисциплинарными институтами: профильными исследовательскими

центрами и учебными заведениями, соответствующими

университетскими факультетами и кафедрами, профессиональными

журналами, ассоциациями, организацией конгрессов, распределением

грантов и проч. [Коллинз, 2002].

Таким образом, иерархия или сеть лиц, занимающих ключевые

позиции в указанных социальных институтах некоторой дисциплины