1941-1945» [Владимиров 2013].

Макросоциальные процессы и личные истории

История страны, втиснутая в одну обложку, может быть написана

только «крупными мазками» — с изложением главных исторических

событий, характеристик разных периодов, представлением

магистральных процессов. Вместе с тем, символы и идентичности

школьников, затем юношей и девушек формируются во многом через

чувства сопереживания и идентификации, в том числе с теми

соотечественниками, о которых они узнают из истории родной страны.

Увлекательный, воспитывающий любовь к Родине и гражданскую

ответственность учебник должен содержать личные истории:

героические, драматические, трагические.

Принципиальным является вопрос о критериях отбора таких

индивидуальных историй. Нередко предлагают обратить внимание на

ранее незаметных тружеников «кропотливой созидательной

деятельности» и «институционального строительства». К этому

справедливому призыву следует добавить тех, кто «плыл против

течения» в эпохи царивших беззаконий, несправедливости, жестокости,

кто словом и делом демонстрировал возможность «жить не по лжи»

даже в самые подлые и лживые времена.

Именно в таких личных историях соединяются большие испытания

для страны и индивидуальные испытания в жизни человека,

происходит соотнесение решений, поступков, каждодневных

нравственных усилий с окружающим контекстом, который создается

потоком макросоциальных процессов. Не нужно обманывать и

утверждать, что «хороших людей всегда было больше», нужно просто

показывать, что честные и свободные люди были всегда, пусть даже

в меньшинстве, откровенно пояснять в предисловии, почему именно

их личным историям уделено особое внимание.

После «Метаистории» Хейдена Уайта общим местом стало

представление о том, что исторические тексты строятся согласно тому

или иному литературному жанру [Уайт, 2002]. История России (как и

любой другой страны), написанная в жанре восхваляющей оды,

панегирика, всегда будет лживой и лицемерной. Обратная крайность

— писать о родной истории только едкую уничижительную сатиру —

также неприемлема.

С учетом универсальности конфликтной рамки, для истории

России лучше всего подходит драма (что не исключает актов трагедии,

фарса, комедии, а иногда даже пошлой оперетки). Действительно,

настоящая драма всегда содержит конфликт, трудные, противоречивые

и меняющиеся характеры, сложные жизненные коллизии. Общим

смысловым каркасом вполне могут выступать порывы к обновлению

214

(«модернизации»), к новой прекрасной жизни (что и в истории, и

в классических русских драмах обычно завершается печально,

трагично или «никак»).

В написании драмы отечественной истории не избежать наличия

навязчивых повторов (колеи циклов), когда в новых декорациях и

новом составе действующих лиц воспроизводятся одни и те же темы и

сюжеты: давление государственной машины и полицейщина,

печальные судьбы бунтарей, реформаторов и «маленьких людей»,

победительные держиморды и жулики, гибнущие в застенках

праведники. Драма русской истории — это, прежде всего, циклы

возобновляющегося государственного принуждения и попытки (чаще

всего неумелые и неудачные) избавиться от него или как-то его

«реформировать».

При всем этом безнадежность, присущая метафоре «колеи

порочных циклов», может и должна преодолеваться образом

исторических испытаний и самоиспытаний. Именно в этом плане на

авансцену отечественной истории выступают ее истинные герои — те,

кто внес наибольший вклад в российские культуру, науку, образование,

право, кто отстаивал свободу и гуманизм своим словом, делом или

всей жизнью даже в самые мрачные трагические периоды. Подвиги

праведников в прошлых поколениях, пусть даже не приводившие к

победам, — вот что дает историческую надежду.

Разные учебники при единстве базовых требований