получают высшее образование, учатся в аспирантуре, защищают

диссертации примерно в одном и том же учреждении (дружественных

учреждениях), т. е. в одной и той же интеллектуальной среде. Мы

привыкли гордиться специфическим достижением и преимуществом

российской науки — научными школами. Задача состоит

в нахождении компромисса: сохранить и развивать научные школы

(что предполагает традицию и ученичество), при этом резко повысить

возможности академической мобильности, установить правила,

способствующие пересечению сетей (самое простое: нельзя защищать

диссертацию по месту и учебы, и работы, нельзя защищать

кандидатскую и докторскую в одном месте и т. п.).

Наука может и должна отвечать на запросы общественных групп

и слоев. Здесь уже речь идет о «пользе», но не абстрактной.

Неслучайно в формулировке появились «группы и слои», поскольку

в традиционном российском дискурсе под «общественным» или

«национальным» интересом сразу подразумевается интерес

государственный. О последнем тоже пойдет речь, но далее. Группы и

слои российских граждан нуждаются в новых лекарствах и

эффективных методах лечения, в качественных продуктах питания,

в комфортной городской среде, в хорошем образовании, в изобилии

разнообразных товаров для дома, для работы, для отдыха, а также

168

в знаниях о мире вокруг, о прошлом и о самих себе. Обратим

внимание на то, что связь между этими запросами и самой наукой

либо вовсе оборвана, либо протягивается извилистыми, тонкими до

исчезновения ниточками через государственные структуры. Более того,

мы даже привыкли думать, что запросы эти к науке должны поступать

не от групп и слоев населения, а сразу от государства, которое будто

бы всегда лучше знает, что этим группам и слоям надо.

Наука может и должна отвечать на запросы экономики, бизнеса

— производства, продажи товаров и услуг. Отчасти бизнес как раз

служит вполне естественным передатчиком запросов потребителей,

поскольку зарабатывает на их удовлетворении. Но у бизнеса есть и

свои интересы: снижение издержек, развитие технологий,

совершенствование организации и т. д. Таков еще один крупный

источник запросов к науке, который, однако, по многим причинам

крайне слабо задействован в России.

Наука может и должна отвечать на государственные запросы,

как от центральных органов управления, так и от региональных

властей. Здесь уже речь идет о привычных для нас «национальных

интересах» и «государственных заказах». Оборона, космос,

безопасность, общественный порядок, следствие и суды, дороги, связь,

энергетика, спутники, водоснабжение, здравоохранение, образование,

экология, защита от пожаров и наводнений — все эти и многие другие

сферы традиционно принадлежат центральным или региональным,

городским государственным органам (местное самоуправление

фактически уже в них растворилось). Проблема заключается в том, что

за немногими исключениями (космос, новейшие оборонные

разработки, медицина, добыча сырья на экспорт) соответствующие

государственные ведомства либо вовсе не имеют своих средств на

заказ и оплату нужных исследований, либо даже не испытывают

реального интереса к науке. Как и в советское время, львиная доля

финансовой поддержки науки поступает отдельными строками из

центрального (федерального) бюджета, что и означает практическое

отсутствие здоровых связей «заказчик—подрядчик», ведет к

пресловутым трудностям с «внедрением».

Идеальный образ национальной науки

как проблема социального проектирования

Под «идеальным образом» здесь понимается воображаемая модель,

отвечающая сформулированным выше ценностям. Если речь идет о

национальной науке (в нашем случае — российской), то в какой-то