только сами активно работающие ученые. Поэтому такие приоритеты не

могут быть заданы извне — министерствами, ведомствами и даже самим

правительством» [Пшеничнов, 2015].

«Структуризация» и «конкурсность»

как прикрытие «оптимизации»

Поскольку ФАНО по своему происхождению, задачам, функциям и

профессиональному составу естественным образом направлено на

повышение экономической эффективности государственных затрат на

науку, в Агентстве активно прорабатываются планы «избавления от

балласта», что подразумевает ранжирование академических

институтов согласно неким «национальным приоритетам». Ученые

критикуют этот подход как сиюминутный, волюнтаристский,

игнорирующий внутреннюю логику развития науки и чреватый

организационной чехардой:

«…Авторы предлагают осуществить структуризацию научных

организаций “под определенные государством национальные

приоритеты развития научных исследований и критические

технологии” и на основе “проектного принципа”: “в основе

структуризации научных организаций формируются программы

развития и единые исследовательские

программы с четким пониманием цели и задачи развития,

ожидаемых результатов от реализации такой

исследовательской программы”. С точки зрения не вовлеченного

в научную работу человека, звучит совершенно разумно. Но от

имеющего опыт научной работы читателя не скроется тот факт, что, по

сути, этим предлагается произвести подмену развития, диктуемого

логикой познания в каждой конкретной тематике, на развитие,

направляемое на основе априорных оценок и крайне тяжеловесных,

тяжело корректируемых программ; более того, оргструктуру институтов,

которую было бы правильно закладывать как минимум на несколько

десятилетий, поставить в зависимость от списка приоритетов и

критических технологий, изменяемого чуть ли ни ежегодно»

[Летаров, 2015].

«Избавление от балласта» предполагается подать в качестве

привлекательной идеологии конкурсности. Здесь ученые уже

начинают бить тревогу:

«Перевод всего финансирования науки на конкурсность — приведет к

тому, что большому числу научных коллективов, а может быть, и целых

институтов, будет грозить физическое уничтожение. Конкурсное

финансирование подразумевает, что ученые и коллективы, выигравшие

конкурс, а есть проигравшие. Причем они не обязательно слабее тех, кто

выиграл конкурс. По опыту РФФИ я знаю, что “линия отсечки” всегда

161

достаточно условна. Нередко за бортом оказываются интересные,

сильные проекты, которые нет возможности профинансировать»

[Проблемы…, 2015].

Кроме «оптимизации» среди НИИ предполагается проводить

«оптимизацию» (ранжирование по оплате и сокращение «слабейших»)

внутри самих институтов. Здесь ученые встают на защиту научных

школ, указывают на значимость интеллектуальной среды для успеха

исследований:

«Третья мера, которая может быть введена “Методическими

рекомендациями…”, — это преимущественное финансирование ведущих

ученых. Во-первых, непонятно, что такое “ведущий ученый”, где грань

между ведущим ученым и просто хорошим ученым. Кроме того,

ведущие ученые никогда не существуют в вакууме. По крайней мере,

в большинстве случаев. Может быть, в каких-то разделах науки и один

человек в поле воин, как, скажем, Григорий Перельман, но, вообще

говоря, наука состоит из научных групп, команд и школ. Наша страна

сильна своими научными школами — это уникальное явление. И

выделение ведущих ученых вместо выделения ведущих коллективов,

ведущих научных школ — это тоже тупиковый путь, приводящий к

разрушению» [Там же].

Также критику вызывают планы радикального преобразования всей

структуры и номенклатуры научных учреждений:

«В рамках проекта “Плана структуризации” в качестве “нового облика