антропологов, историков, демографов (см. например, профессиональный

состав лекторов на популярных сайтах

www.polit.ru, postnauka.ru).

Многое говорит о том, что философия утратила веру в самое себя.

Заслуженный авторитет и слава Сартра и Поппера во многом были

обусловлены их искренним энтузиазмом. Сартр действительно верил,

что экзистенциальная философия даст людям свободу, подлинность

существования, позволит преодолеть всевозможные помехи для

самореализации и т. д. [Сартр, 1953]. Таким же образом и Поппер

верил в благое воздействие идей открытого общества,

47

в освобождающую, прогрессивную и конструктивную роль научного

познания [Поппер, 1983, 1992].

Правы ли они были — не в этом вопрос. Философы, как и все люди,

вправе ошибаться, но они «по должности» обязаны будить

в окружающих мысли и чувства. Без веры в себя, свое призвание и

свои идеи этого не достичь. Люди слушают со вниманием, когда с

ними говорят всерьез и о чем-то значимом. Если же все вокруг

объявляется пустыми играми и симулякрами, а сама философия с

искренностью, достойной лучшего применения, признает себя также

лишь одной из игр словами и смыслами или бесконечными

аналитическими уточнениями высказываний, то последствия вполне

предсказуемы и неутешительны.

Социальный эффект налицо — почти полная утрата доверия

общества к философии и философам. Замечание «это вопрос

философский» теперь означает, что вопрос пустой, безнадежный и не

заслуживающий внимания. Предложение «рассмотреть философский

аспект» звучит редко даже среди интеллектуалов и, как правило,

вызывает округленные глаза, насмешку и призыв прекратить «пустую

болтовню».

Институциональные причины

стагнации философской мысли

Что же произошло в XX в. такого, что оттеснило философию на

периферию? Бурное развитие наук? Но ведь и в XIX в. открытия

в естествознании делались чуть ли не каждый год. XX век дал могучий

расцвет социальных и исторических наук (от психологии и

антропологии до мировой экономики, геополитики, мировой истории

и Большой истории8).

В последние десятилетия прошлого века уже бурно развиваются

когнитивные науки (от психологии восприятия до нейрофизиологии и

искусственного интеллекта). В результате тема «человек в мире»

перестала быть монопольно философской. Никто, кроме участников

узких сект гуссерлианцев и хайдеггерианцев, уже не верит

в привилегированный познавательный доступ философов к сознанию и

Бытию.

Также имел место тройной триумф специализации. Во-первых,

в эпоху бурного расширения функций государства происходил

бюрократический рост, соответственно, имело место умножение

8 Под «Большой историей» подразумевается совмещение комической истории

звезд и галактик (от предполагаемого «Большого Взрыва»), истории

Солнечной системы, формирования планеты Земля, геологической истории,

биологической эволюции, антропогенеза и, наконец, человеческой —

мировой — истории.

48

подразделений и углубление специализаций. Про дифференциацию

наук все знают — это второй важнейший тренд. После Второй

мировой войны начинается также бурный рост экспертных сообществ

— специализированных научных институтов, — и они работают, как

правило, на соответствующие подразделения национальной и

международной бюрократии, такова третья составляющая триумфа

специализации [Диксон, 1976].

Итак, можно говорить о трех главных институциональных

причинах стагнации и маргинализации философии.

1.

При плотном взаимодействии разнообразных институтов

мышления важнейшее значение начинают обретать

результаты научных исследований. Главное признаваемое

основание суждений теперь — это уже не метафизика и не

священные книги, а то, что дают результаты научных