– - Да, - задумчиво сказал я, - наверно, Вы правы.

– - А раз я прав, - капитан широко зевнул и даже не подумал прикрыть рот ладонью, - скажите, что я гений и убирайтесь. Мне спать пора.

Я встал, взял дождевик, и открыл дверь.

– - Все-таки Вы хам, капитан, - беззлобно сказал я.

– - Ну, какой есть, - философски заметил Хал.

За погрузкой следили помощник капитана и механик. Я немного постоял с ними под дождем.

– - Идите, лучше, в каюту, а то оглохните, - прокричал механик, за грохотом кранов и лебедок его было едва слышно, - грузиться будем до вечера.

В кают-компании офицеры играли в карты. На столе стояла открытая бутылка вина, было сильно накурено. Стюард предложил мне кофе, но я отказался, и присел на диван к Солу, который, что-то писал в записной книжке.

– - Что пишете?

– - Донос, - доктор посмотрел на меня поверх очков.

– - На меня?

– - Конечно, - Сол закрыл записную книжку.

– - Дадите почитать?

– - Не дам, - ответил доктор, встал и куда-то ушел.

– - Что это с доктором?
– спросил я громко.

Лейтенант Гат повернулся и ответил.

– - Вы уже третий, кто просил его об этом.

– - Он пишет книгу, в которой изобразит всех нас тупыми солдафонами, - громко сказал Бад, который расположился на другом конце стола.

Я задумался. Поведение доктора мне не нравилось. Нужно было с ним поговорить. В походе, далеко от земли, каждый переживает одиночество по-своему. И хотя мы все время на виду и не можем похвастаться отсутствием общения, но кто знает, о чем думает доктор ночью, прислушиваясь к храпу соседа.

– - Разрешите, господин супер-лейтенант?
– ко мне подошел Муки.

– - Прошу, - я указал на место возле себя.

Муки сел на диван.

– - Как Ваши егеря?
– спросил я, наблюдая за офицерами. Баду явно не везло, в карты он играл плохо, слишком горячился.

– - Все хорошо. Слушаются меня.

Я азартных игр не любил и в традиционных офицерских баталиях участия не принимал.

– - Он поговорил с местным врачом и с тех пор ходит подавленный, -тихо сказал Муки.

Я повернулся к нему, - что Вы сказали?

– - Доктор Сол поговорил с местным врачом и с тех пор ходит подавленный, - повторил Муки.

Партия закончилась, играли по мелочи, но проигрывать никто не любит. Бад, вставая с места, косил на меня хитрым глазом и притворно ворчал.

– Шулеры и проходимцы. Никогда не играйте с ними господин супер-лейтенант, обдерут, как лангуста.

Доктора я нашел в каюте. Он читал книгу по медицине, еще несколько фолиантов лежали на столике.

При моем появлении Сол встал.

– - Я так и знал, что Вы зайдете.

Я стоял в дверях и смотрел на доктора.

– - Вы нагрубили мне при подчиненных.

Сол смутился.

– - Извините, господин супер-лейтенант-моринер. Я не хотел.

– - У Вас, что-нибудь случилось?
– спросил я.

– - Нет. Все хорошо.

– - Может быть какой-нибудь неприятный разговор?

Доктор отвел глаза.

– - Я плохо себя чувствую, наверно простудился. Сплю с открытым иллюминатором, а здесь ужасные сквозняки.

На мгновение мне показалось, что Сол, что-то хочет сказать, он даже открыл было рот, но так и не собрался с духом.

– - Извините.

– - Ладно. Отдыхайте.

Я вернулся к себе в каюту и сел в кресло. За иллюминатором, на сколько хватало глаз, простирался серый, перечеркнутый черточками дождя, океан. Мне было не уютно. Никогда мой поход не длился так долго. Военная операция проходит в течение нескольких суток. Десант грузят на судно, потом короткий переход и высадка. Морские офицеры привыкли к дальним переходам, вся их жизнь проходит в океане, но мы совсем другое дело. Я привык к твердой земле, мне на ней удобно. Уверен, что большинство офицеров и рядовых из моей морины думает так же, как я.

Обед прошел спокойно. Почти все флотские офицеры были заняты погрузкой, капитан попросил подать обед в каюту, поэтому за столом оказались десантники, морской лейтенант артиллерист и корабельный врач.

На первое подавали суп из акульих плавников, на второе жаренный минтай.

Говорили в основном о жизни на островах, сравнивали съемные квартиры и цены на продукты. Лейтенант Гат рассказывал о жизни на острове Тоф, где почти все взрослое население работает на артиллерийском заводе или на верфях. Лейтенант интересно описывал нравы, царящие в семьях инженеров и рабочих старшин, но я почти не слушал, погруженный в свои мысли. Я думал о семье, о том, что нам предстоит через полтора месяца. Неизвестность страшит больше всего. В детстве я старался жить сегодняшним днем. Понимая, что завтра в гимназии мне достанется за невыученный урок, я утешал себя тем, что до неминуемой экзекуции остается еще много времени. Сначала будет обед, потом свободное время, которое я займу любимой игрой в оловянных солдатиков, потом будет ужин, после которого все соберутся в гостиной и мама почитает вслух, потом целая ночь, завтрак и только после всего этого, злобный взгляд мистера Уса, и возможно, порка или великое стояние в углу. В детстве, все сложные дела я всегда откладывал на потом. С возрастом я понял, что самое неприятное следует делать в первую очередь. Попав на военную службу, я словно опять вернулся в детство, стал жить сегодняшним днем, кушать свой суп из акульих плавников и радоваться тому, что впереди есть еще немного времени, прежде чем тебя засунут в очередную мясорубку.