Шрифт:
Дождавшись, пока габаритные огни изменят цвет, он пустил «Птичку» малым ходом, и мрак, показавшийся после зелёного сияния габаритов непроглядным, затопил прозрачную кабину. Некоторое время Володя не видел ничего, кроме янтарного свечения виртуальной панели управления, но потом во мраке, опутанном рисками координатной решётки, проступили звёзды, и на фоне чёрного неба стал смутно виден щербатый край кратера величайшего в Солнечной системе вулкана. «Что я ползу, как муха по стеклу?» — обозлился вдруг на себя президент (видавший на своём веку в отличие от большинства сограждан Внешнего Сообщества и мух, и оконные стёкла), «Птичка» рванулась вверх, потом резкое её вертикальное движение пресеклось, так же резко перейдя в горизонталь. Следивший за отлётом диспетчер сказал напарнику:
— Торопится старик.
— М-хм, — сонно отозвался напарник, пальцы которого отнюдь не сонно отбивали что-то на клавиатуре терминала.
Президент остался один на один с марсианской ночью. Огни поселения «Центрум» скрылись за гребнем кратера мгновенно — «Птичка» скользнула вдоль склона, нечувствительно потеряв за три минуты двадцать тысяч метров высоты. Переведя полёт в горизонталь после спуска, Володя привычно нашёл на виртуальном горизонте треугольную курсовую метку с подписью «порт Аркадия», ввёл её в квадратные скобки курсоуказателя и погасил панель. Тьма, освещённая крупными звёздами и ущербным Фобосом, успевшим подняться высоко над уступами Олимпа; чёрнота внизу, уходящая к размытой линии горизонта; одиночество — именно такая обстановка нужна была президенту, чтобы обдумать за короткое время полёта слова. Те несколько слов, которые он вынужден будет сказать полчаса спустя матери человека, приговорённого к уничтожению большинством голосов.
«Подготовить, — увещевал он себя и тут же возражал: — Но к чему? Если ничего пока не известно… Успокоить? Без тебя ей спокойней, господин президент. Что с того, что вестей больше суток нет? Такое и раньше случалось. Она ведь не знает ничего! Оглушить вестями скорее, а не успокоить! Успокоитель из тебя, как из гвоздя сиденье. Помнишь, что такое гвоздь, господин президент? Пробовал посидеть на нём спокойно? Может, не говорить ей? Какого тензора я к ней тогда лечу?! Но всё равно же она узнает! Нужно быть рядом. Если его всё-таки… Нет! Не нужно об этом. Слышишь, господин президент? Должен думать, как спасти. Что я ещё могу? Часть первой эскадрильи «ос» перебьёт «Протесилай». Старт следующей эскадрильи задержат. Это уже кое-что. Саше придётся иметь дело только… Стоп! Вот что я прохлопал. Предупредить, что троянский конь уже в городе. Письмо ему».
Забыв о своём намерении подготовить те несколько слов, какие придётся сказать Ане Волковой, Володя занялся более срочным делом. Стал диктовать гравимэйлеру письмо, маскируя информацию несложным шифром.
Из служебной и личной корреспонденции президента Внешнего Сообщества, действительного члена Совета Исследователей, председателя ЦКСИ.
Личный канал грависвязи №ХХХ-XXXXX.
Срочно. Конфиденциально.
Улиссу
от Лаэрта.
Тема: Конь в городе.
Сынок!
Рукоплещу тебе со скамьи амфитеатра. «Осы» приняли «Протесилай» за «Улисс», они догоняют его и догонят скоро, лишь боги знают, что будет с ними, когда это случится. Что бы ни было, тем из них, кому посчастливится уцелеть, нужно будет вернуться к стенам Трои, обратный путь, как ты и сам, должно быть, понимаешь, займёт не меньше времени, чем погоня за беднягой «Протесилаем». Теперь ты знаешь, сколько времени есть у тебя. Когда же истечёт оно — берегись. Мужи Итаки обнаружат подмену и поймут — ставка в игре высока. Мне стало известно, что Итака ближе к Трое, чем мы с тобой в безграничной наивности своей полагали. Конь в городе, Сынок, береги Елену.
Лаэрт.
Сдержав саркастический смешок, человек, подписавшийся именем мифического царя Итаки, под письмом, имевшим вид детской шутки, представил себе, какую физиономию скорчит Рэтклифф, когда узнает, что основная часть эскадрильи сверхсовременных истребителей-автоматов погибла в неравном бою с мирным исследовательским судном. Не удержавшись, он, срифмовал неуклюже: «Что, дружище, десять ос не смогли решить вопрос? И доверившийся осам остаётся Рэтклифф с носом». Повторно проглядев тлеющие поверх ночного пейзажа строки послания, Володя скомандовал гравимэйлеру «отправить» и, успокоенный исполнением ещё одного полезного дела, обратил, наконец, внимание на то, что творилось прямо по курсу.
«Каша», — первое слово, которое пришло ему в голову, когда увидел кипящую, подсвеченную изнутри тучу, надвигавшуюся с северо-запада. Оттуда, где янтарные скобки целеуказателя цеплялись за тонкий лучик света — сигнальный огонь Аркадийского маяка. Невозможно было поверить, что мерцающий неверный луч — сноп света от мощнейшего прожектора, уставленного в зенит, невозможно было представить, что плотное мутное варево, ползущее навстречу — всего лишь песчаная туча, поднятая холодным дыханием Марса.
Володя проверил: на альтиметре пять с лишним тысяч, фронт пройдёт гораздо ниже, причин для беспокойства нет. «Чепуха до Аркадии осталась, через десять минут буду там», — вяло подумал он, следя, как зарождаются позади фронта песчаной бури вечные её спутники — пылевые демоны. Буря поднимала залежи ночной черноты, как лемех плуга; катилась навстречу прибойной волной. Брюхо её, раздувшееся от сумасшедшего напора тонн песка, трещало по швам разломами ярчайших молний, и даже демоны на её спине светились изнутри мертвенным синеватым светом. «Ну-ну, — проворчал Володя. — Пугала ты меня уже много раз своими электрофокусами. Такое и я могу устроить, если захочу. Тоже мне невидаль — турбуленция в потоке!.. О! Это что-то новенькое! Такого я раньше…»
Овальный ров обозначился на поверхности клокочущего месива, песчаные демоны ринулись к его краю.
— Что за притча?! — спросил Володя, не замечая, что говорит вслух. Ров углубился, образовал ровный круг, в центре которого…
— Что это?! — заорал президент, когда ров поглотил демонов и стал стягиваться вокруг того места, где оказалась «Птичка».
Корабль быстро терял высоту. Это было заметно и без альтиметра, на котором… «Меньше трёх тысяч уже», — холодно заметил Володя и скорее инстинктивно, чем осознано, поменял направление вектора тяги, дав на реактор максимальную нагрузку. «Птичка» больше не стремилась вперёд, к прожекторному лучу; изо всех невеликих своих сил карабкалась вверх, стараясь не сорваться в кипящее месиво, но… «Две тысячи! И тяжесть растёт, компенсатор инерции не справляется, значит больше двадцати «же»! Это же чёрт знает… Нет, реактору такой нагрузки не выдержать», — сообразил президент, прекрасно знавший, на что способен его бот. И словно бы для того, чтобы подтвердить справедливость его опасений, прямо перед глазами вспыхнула строка: «Реактор перегружен. До автоматического отключения осталось…» Володя зарычал от досады, подхватил взглядом курсор и зло ткнул им в услужливо загоревшуюся надпись «аварийный режим». Лучше от этого не стало, тяжесть продолжала расти, «Птичка» теряла высоту. «Полторы тысячи! Почему не заволокло небо? Может буря уже…» — с надеждой подумал президент, но то, что он увидел, когда поднял глаза к неправдоподобно чистому небу, оказалось страшнее пылевой тучи. «Птичку» неодолимо тянуло в пылевую воронку с отвесными стенами, — оскаленный рот бури, — стены сходились, и: «Ш-шах!» — гаркнула сомкнувшаяся над силиколифлексовым колпаком тьма, померк янтарь виртуальной панели, Володю швырнуло вниз. «Всё?» — мелькнула у него мысль, и тут же он понял — молнией выбило электронику «Птички». Значит, корабль падает и через какие-то мгновения…