Шрифт:
Мистер Липари.
Миссис Липари.
Два незнакомца.
Многоквартирный дом и улица перед ним.
Как и в самой пьесе, в декорациях отсутствуют второстепенные детали, на сцене только самое необходимое. Главное место действия — гостиная (она же столовая) в квартире Эдди Карбоне; в ней — круглый стол, несколько стульев, качалка и патефон. Комната расположена несколько выше уровня сцены, форма ее и размер должны соответствовать замыслу постановщика. Задняя стена представляет собой перегородку, за которой справа и слева скрыты двери в невидимые зрителю кухню и спальни. На передней части сцены, в комнате и слева от нее нечто вроде уходящих ввысь колонн, которые обозначают фасад дома и вход в него. Тут же висит архитектурная деталь; она изображает фронтон, венчающий колонны и весь фасад дома. У входа — лестница; она доходит до уровня пола гостиной, затем сворачивает к задней части сцены и, обогнув ее, поднимается к площадке второго этажа.
В центре передней части сцены — улица. Справа, у просцениума, письменный стол и стул мистера Алфьери; тут его контора. За стулом — вешалка. Рядом с конторой — низкая чугунная решетка, какими огораживают спуск в подвал. Позже слева у просцениума появится будка телефона-автомата.
Цель спектакля — сделать реально ощутимой извечную тему этого повествования в обыденной жизни современного большого города и, столкнув извечное с сегодняшним, создать на сцене свой особый мир. Когда поднимается занавес, портовые грузчики Луис и Майк играют в орлянку у стены слева.
Издали из порта глухо доносится завывание сирены. Входит Алфьери — адвокат, лет пятидесяти, уже седеющий, грузный человек, благодушный и наблюдательный. Когда он проходит мимо грузчиков, они ему кивают. Адвокат медленно подходит к своему столу, снимает пальто и шляпу, вешает их и оборачивается лицом к зрителям.
Алфьери.
Я улыбаюсь потому, что мне Не часто улыбаются. Я адвокат, а Здесь у нас, в округе,— Что адвокат, что поп: Обоих вспоминают, Когда стряслась беда. Мы — вестники несчастья.Добрый вечер. Добро пожаловать к нам в театр. Зовут меня Алфьери. Хоть я и адвокат, но перейду прямо к делу. Я уж не молод, и мне не чужды слабости людей нашей профессии; я убежден, что в моей практике было множество необыкновенно интересных дел.
Когда ты еще молод, необъяснимые причуды жизни раздражают. В молодости во всем ищешь логику. Но когда ты стареешь, важнее и дороже всего становятся факты — в них поэзия, все чудеса и волшебство весны. А до чего прекрасна весна, когда тебе уже перевалило за пятый десяток! Да, я влюблен в факты: дорого то, что уже произошло, а не то, что могло бы произойти или должно было бы произойти…
Жена постоянно корит меня, друзья тоже; они говорят, что здешним жителям недостает, мол, изящества, обаяния… А ведь правда, с кем мне приходится всю жизнь иметь дело? С портовыми грузчиками, с их женами, отцами и дедами; трудовые увечья, выселения, семейные дрязги — вот мои дела; мелкие невзгоды бедноты… Однако…
В часы прилива, Когда волны морского ветра бьются в стены, Я сижу в моей конторе И думаю о том, что все здесь вечно. Я думаю о Сицилии, откуда пришли эти люди, О древних скалах Калабрии, О Сиракузах, где карфагеняне и греки Бились в кровавых битвах. Я думаю о Ганнибале — Он убивал их предков; о Цезаре — Он понукал их по-латыни. Все это, конечно, смешно. На этой панели учился ремеслу Аль Капоне, А Фрэнки Йэла разрезали надвое На углу Юнион и Президент-стрит, Где несправедливые люди Перестреляли стольких, и всех — за дело. Теперь, конечно, все изменилось. Я больше не прячу револьвер в конторке; Мы цивилизовались. Мы настоящие американцы. Дележ теперь идет у нас мирно. По мне, так лучше. И все же в часы прилива, Когда зеленый запах океана Плывет прямо в окно И голуби бедняков Кружатся в небе, Я вижу не их, а соколов, Охотничьих соколов былых времен, Парящих над лесами Италии… И все это в Ред Хук — портовой трущобе, Которая видна с Бруклинского моста.По улице идет Эдди. Он присоединяется к игрокам.
Изредка попадается стоящее дело. И когда стороны рассказывают о своих бедах, Рвется паутина времен И камни руин Адриатики снова складываются в здания; Калабрия! Глаза истца вдруг кажутся глазами статуи, Его голос доносится словно сквозь руины. Посмотрите, его зовут Эдди Карбоне. Грузчик, работает в доках Между Бруклинским мостом и молом…Эдди(подбирая с земли монетки). Ладно, встретимся позже, ребята.
Луис. Ты завтра работаешь?
Эдди. Да, еще один день на этой посудине. Ну, пока. До свиданья, Луис.
Эдди входит в дом, поднимается по лестнице. В квартире загорается свет. Эдди лет сорок, это коренастый, слегка отяжелевший грузчик. Его племянница Кэтрин стоит у окна и машет рукой Луису, который, подняв голову, видит ее и машет ей в ответ. Кэтрин семнадцать лет; в руках у нее тарелки: она собирается накрывать стол к обеду.
Входит Эдди, и она сразу же отходит от окна к столу.
Огни, освещавшие Алфьери и улицу перед домом, гаснут.
Кэтрин(в ней чувствуется скрытое возбуждение). A-а, Эдди, ты уже пришел!
Эдди(чуть желчно). А по какому случаю ты надела эти туфли?
Кэтрин. Я никуда не ходила.
Эдди(снимает куртку и шляпу). Ха! Делаешь мне одолжение?