Шрифт:
Энн(со злостью). Я бы не сказала, что она (указывает на Бетти) больна. Прикосновение дьявола вы называете болезнью? Прикосновение дьявола — смерть, и вы это знаете, сэр.
Пэррис. Умоляю вас, не говорите так. А что с вашей Рут? На что она жалуется?
Энн. Она не слышит, не видит и не ест. Но глаза ее открыты, и она ходит. Ее душу похитили, сэр.
Патнэм. Говорят, вы послали за его преподобием Хейлом из Беверлея?
Пэррис. Из предосторожности только. Его преподобие — большой знаток по расследованию дел, в которых замешана нечистая сила. Я уверен, он подтвердит, что здесь пег никакого колдовства.
Энн. Да, он действительно большой знаток. В прошлом году в Беверлее он обнаружил ведьму. Надеюсь, вы помните.
Пэррис. Нет никакого повода, гуди Патнэм, подозревать здесь колдовство.
Патнэм. Никакого повода? Послушайте, Пэррис…
Пэррис. Томас, Томас, умоляю вас, не говорите о ведьмах. Выбросьте их из головы! Ведь вы не хотите погубить меня, Том! Я буду изгнан из Сейлема, если узнают, что творится в моем доме.
Несколько слов о Томасе Патнэме. Этот человек считал себя обиженным жизнью, причем в одном случае, по крайней мере, имел к этому основания. За некоторое время до описываемых событий его зять, некий Джеймс Бэйли, должен был получить место священника В Сейлеме. Он обладал всеми необходимыми качествами, за него было подано две трети голосов, однако по каким-то неизвестным причинам местная власть отвергла его кандидатуру. Томас Патнэм был старшим сыном богатого сейлемского жителя. Когда-то он принимал участие в войне против индейцев, сражался под Наргансетом и всегда проявлял живейший интерес к делам прихода. Он, разумеется, счел оскорбительным подобное пренебрежение со стороны города к его родственнику и ставленнику. Тем более что всю жизнь считал себя умнее и лучше всех окружающих.
Еще задолго до начала сейлемской трагедии проявилась его мстительная натура. Один из прежних сейлемских священников, Джордж Бэрлоус, вынужден был взять в долг некую сумму денег — ему не на что было похоронить жену, — и, так как приход выплачивал ему жалованье без особого рвения, вернуть своевременно свой долг он не смог. Томас Патнэм и его брат Джон посадили Бэрлоуса в тюрьму, предъявив к оплате какие-то долговые обязательства, которых священник Бэрлоус никогда не подписывал. Эпизод этот интересен только потому, что Бэрлоус и был тот самый священник, которому оказали предпочтение перед Джеймсом Бэйли, зятем Патнэма.
И причина недоброжелательства со стороны Патнэма здесь достаточно ясна. Томас Патнэм считал, что его благородное имя и честь семьи запятнаны, и стремился расквитаться с городом любыми средствами.
Был также еще один факт, дающий основание считать Томаса человеком озлобленным: однажды он отважился нарушить отцовское завещание, по которому изрядные суммы, отходили его сводному брату. Попытка эта, как и все его открытые действия, когда он силой пытался настоять на своем, успеха не имела.
И потому нечего удивляться, что рукой Томаса Патнэма написано столько доносов против целого ряда людей, что подпись его так часто фигурирует под свидетельскими показаниями о проявлении сверхъестественных сил и что голос его дочери звучал громче всех в самые напряженные моменты судебного разбирательства, в особенности когда… Но об этом мы еще поговорим, когда до этого дойдет дело.
Патнэм(в его голове мелькнул план, как расправиться с Пэррисом). Мистер Пэррис, я всегда был на вашей стороне и во всем вас поддерживал. Я и в дальнейшем буду поддерживать вас, если только вы не скроете, что силы ада завладели вашей дочерью.
Пэррис. Но, Томас, вы не можете…
Патнэм. Энн! Расскажи-ка мистеру Пэррису, что у нас произошло.
Энн. Ваше преподобие, я похоронила семерых малюток, не успев даже их окрестить. Поверьте мне, сэр, я никогда не видела более здоровых детей, тем не менее каждый из них умирал в ночь своего рождения. Я молчала, сэр, только сердце мое разрывалось. Одна Рут выжила. И в этом году моя Рут, моя единственная Рут стала какой-то странной — худеет так, будто чудовищный вампир присосался к ней… стала скрытной… И я подумала — не послать ли ее к вашей Титубе…
Пэррис. К Титубе! Что может Титуба?..
Энн. Титуба умеет вызывать души умерших, мистер Пэррис.
Пэррис. Гуди Энн, это же страшный грех — вызывать души умерших!
Энн. Я беру этот грех на себя. Я хотела узнать — кто умертвил моих детей?
Пэррис(возмущенно). Женщина!
Энн. Их убили, мистер Пэррис! Вот вам доказательство: после этой страшной ночи у Рут отнялся язык. Это неспроста, мистер Пэррис! Темные силы замкнули ей уста. О, это неспроста!
Патнэм. Как вы не понимаете, сэр? Среди нас есть ведьма — убийца, которая держится в тени.
Пэррис с ужасом смотрит на Бетти.
Вы не имеете права молчать. Что бы вам ни угрожало, вы обязаны обо всем рассказать людям.
Пэррис(к Абигайль). Значит, ты вызывала духов?
Абигайль. Не я, сэр, — Титуба и Рут.
Пэррис(подходит к Бетти, долго смотрит на нее и отворачивается). О Абигайль, так вот цена твоей благодарности! Я погиб.
Патнэм. Вы не погибли, сэр! Не ждите, пока вам предъявят обвинение, признайтесь сами, что вы обнаружили колдовство.
Пэррис(в замешательстве). В моем доме? В моем доме, Томас?
Входит Мэрси Люис, служанка Патнэмов, толстая, хитрая и безжалостная дурнушка восемнадцати лет.
Мэрси. Прошу прощения, я только хотела посмотреть на Бетти.
Патнэм. Почему ты вышла из дома? С кем оставила Рут?
Мэрси. Она с бабушкой, сэр. Ей лучше, сэр. Она чихнула.
Энн. Это хорошо. Она возвращается к нам.
Мэрси. Я больше не боюсь за нее, гуди Патнэм. Она сильно чихнула. Еще один раз так чихнет, и ее мозги вновь станут на место. (Подходит к кровати, смотрит на Бетти.)
Пэррис. Теперь оставьте меня одного, Томас. Я буду молиться.
Абигайль. Вы молились с полуночи, дядя. Не лучше ли спуститься вниз и…