Шрифт:
Проктор. Может быть, и думал.
Абигайль(смягчаясь). Ты не мог не думать обо мне, Джон. Ты мужчина; я тебя знаю. Я хорошо тебя знаю. (Плачет.) Ты преследуешь меня во сне, Джон, я просыпаюсь, и мне кажется — сейчас откроется дверь и ты войдешь… (Ловит его руку.)
Проктор(осторожно отстраняет Абигайль, ласково, но решительно). Дитя…
Абигайль(вспышка гнева). Как ты смоешь так называть меня!
Проктор. Абби, может быть, я иногда и думаю о тебе, но скорее я отсеку себе руку, чем дотронусь до тебя. Забудь обо мне. Будто никогда мы не были близки.
Абигайль. Да, по мы все-таки были…
Проктор. Забудь, Абби.
Абигайль(зло). Ты сильный человек, Джон. И я не пойму, как ты позволяешь своей жене, этой болезненной женщине…
Проктор(сердится на Абигайль, но еще больше на себя за то, что дал ей возможность говорить о Элизабет). Не смей говорить о моей жене!
Абигайль. Она всюду поносит мое имя. Она клевещет на меня! Это холодная, плаксивая женщина, а ты преклоняешься перед нею! Она вертит тобой…
Проктор(трясет ее за плечи). Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы тебя высекли?
Снизу доносится пение псалма.
Абигайль(в слезах). Господи, я ищу в этом мире Джона Проктора, который открыл мне глаза и отомкнул мое сердце. Я понятия не имела, что Сейлем — это сплошное притворство, я далека была от той лжи, которой обучали меня женщины — христианки и их почтенные мужья. А сейчас он требует, чтобы я погасила огонь, который сам зажег. Это выше сил моих. Он, Джон Проктор, любил меня, и я знаю, что он все еще любит меня. Какой бы это ни был грех, он все еще любит меня. (Видя, что Проктор направляется к выходу.) Пожалей меня, Джон.
Когда псалом доходит до слов «Вознесемся к Иисусу…» — Бетти вскакивает и, ударяя ладонями по своим ушам, кричит пронзительно и протяжно.
(Подбегает к ней и повторяет лишь одно слово.) Бетти, Бетти… (Пытается отнять ее руки от ушей.)
Проктор подходит к кровати.
Проктор. Что с тобой, дитя? Что тревожит тебя?
Пение обрывается, в комнату вбегает Пэррис.
Пэррис. Что случилось? Что вы с ней делаете? Бетти! Бетти!
Пока Пэррис возится с Бетти, пытаясь привести ее в чувство, в комнату входит сгорающая от любопытства Энн в сопровождении Томаса Патнэма и Мэрси Люис.
Абигайль. Когда вы начали петь «Вознесемся к Иисусу», дядя, она вдруг вскочила и начала кричать.
Энн. Она не выносит имени божьего! О, она не выносит имени божьего!
Пэррис. Нет, нет, миссис Патнэм, да простит нас бог! Мэрси, беги к доктору. Беги и передай, что Бетти очнулась!
Мэрси убегает.
Энн. Она неспроста кричала. Неспроста!
Входит Ребекка Нэрс, опираясь на палку. Ей семьдесят два года. Это убеленная сединами женщина.
Патнэм(указывая на Бетти). Вот вам и доказательство, что тут замешалась нечистая сила. Бесспорно, мы имеем дело с колдовством.
Энн. Моя мать всегда говорила: если кто-либо не выносит имя господне…
Пэррис(дрожа). Ребекка, Ребекка, мы пропали! Она слышать не может имя господа бога.
Входит Джайлс Кори. В свои восемьдесят три года этот человек не потерял интереса к жизни. Он мускулист, ловок, все еще силен.
Ребекка. Бетти тяжело больна. Джайлс Кори, я вас прошу, как можно тише…
Джайлс. Я не произнес ни одного слова. Все могут подтвердить. А правда ли, что она летает? Говорят, она летала…
Патнэм. Помолчи, человек!
Тишина. Ребекка подходит к кровати. В ней столько теплоты и нежности, что дети всегда к ней тянутся. Она спокойно стоит над плачущей Бетти, и та постепенно затихает.
Воспользуемся тем, что внимание всех обращено на Бетти, и скажем несколько слов о Ребекке Нэрс. Муж Ребекки, Фрэнсис Нэрс, принадлежит к тем редким людям, которые пользуются всеобщим уважением. Его честность настолько незыблема и общеизвестна, что его нередко приглашают рассудить те или иные. споры. Уважение жителей Сейлема к Фрэнсису Нэрсу, несомненно, является предметом гордости его жены. Супруги Нэрс обладают участком земли в триста акров; когда-то Фрэнсис Нэрс арендовал этот участок, но потом сумел приобрести его, постепенно выплатив всю сумму. Именно это вызывает завистливое негодование некоторых его соседей. Основным его врагом является Томас Патнэм; их земельные участки граничат, давнишняя ссора, начавшаяся из-за пустяков, приобрела характер настоящей войны. Поскольку Томас Патнэм, как и Фрэнсис, имел своих приверженцев, то одно из столкновений вылилось в целое побоище, которое, если верить слухам, длилось два дня. Но, если Фрэнсиса Норса, несмотря на его авторитет, и нельзя назвать безупречным, то кажется совершенно невероятным все, что произошло с Ребеккой. Как могло случиться, что кто-то назвал ее ведьмой, и, более того, как могло случиться, что все остальные всерьез в это поверили? Но попытаемся проникнуть в подоплеку событий.
Вспомним Джеймса Бэйли. Мы уже говорили, что он претендовал на должность проповедника в Сейлеме, и кандидатуру его по известным причинам поддерживал Томас Патнэм. Фрэнсис Нэрс был в числе тех, кто голосовал против Джеймса Бэйли, и делал все возможное, чтобы кафедра проповедника не досталась ему. Кроме того, Фрэнсис Нэрс и еще несколько фермеров, с которыми он дружил, объединившись, решили отмежеваться от властей Сейлема и, основав Топсфильд, добиться независимости. Разумеется, это вызвало озлобление со стороны сейлемских старожилов. Фрэнсис Нэрс и его друзья ничего не добились и в знак протеста перестали посещать церковь. Тогда братья Томаса — Эдуард и Джонатан Патнэм — написали жалобу на Ребекку Нэрс, обвиняя ее в неверии. Во время разбирательства этого дела малолетняя дочь Томаса Патнэма внезапно упала в обморок, а затем показала на Ребекку Нэрс, будто та околдовала ее. Опередив события, скажем, что Энн Патнэм, которая сейчас не спускает глаза с Ребекки, вскоре обвинит ее в колдовском влиянии на Бетти. Именно дух Ребекки, по мнению Энн, заставил Бетти затихнуть. Обвинение это, пожалуй, заключает в себе больше правды, чем предполагала Энн Патнэм…