Благодарность Лили Ливитт не имела границ. С этого мо­мента ее точно подменили. Хотя ей не перестал нравиться Эрл Эшер, неуклюже злившийся на ее кокетство и по-детски стыдившийся его, но с тех пор, как Вин передала ей с рук на руки м-ра Логана, ее ревность лишилась прежней оже­сточенности.

Теперь она уже не смотрела со злобой на Вин и не подсмеивалась над ее прической и высоким ростом. Вместо этого она делала все возможное, чтобы подружиться с мисс Чайльд и ее маленькой хорошенькой покровительницей, Сэди Кирк.

Она приносила им в подарок парниковые фрукты и шо­колад, от которых Вин отказывалась, и которые Сэди без­заботно принимала, удивляясь, «откуда только она достает их. Их, ведь, не срывают с кустов», но не давать же ей, Сэди, «гнить им».

Назначил ли мистер Мэггисон Винифред в игрушечное отделение в целях наказания или ради поощрения, но оно ей нравилось больше, чем отделение блузок, несмотря на придирчивость мистера Тобиаса. Если последний видел, что какая-нибудь девушка останавливается, чтобы передохнуть, он тотчас же напоминал, что здесь не салон, что они здесь не с визитом и не приглашены на чай.

Девушки здесь, правда, часто бывали грубы в своем обра­щении и бесцеремонно толкали друг друга. Они иногда бы­вали угрюмо подозрительны и, по своему характеру, неспо­собны были поверять друг другу, но от природы у них было доброе сердце. Они передразнивали Вин и называли ее теми же прозвищами, какие она получила еще в нижнем этаже: «мисс, благодарю вас», «прошу извинения», «пожалуйста». Но скоро она приобрела популярность и научила девушек, и даже мужчин более вежливому обращению, какого она сама придерживалась по отношению к ним. Почти бессознательно они усвоили себе более скромные манеры, столь естественные у Вин и столь смешные у них. Наконец, здесь был «Купидон» и ей казалось, что этого одного достаточно, чтобы радовать­ся переводу из отделения блузок в игрушечное.

«Купидон» был мальчик на побегушках, которого посы­лали с поручениями из одного отделения в другое. И хотя в игрушечном царстве были куклы, больших, чем он разме­ров, но не было ни одной красивее его. Его настоящее имя было Вилли Слэт, но он пользовался другими, более благо­звучными, как, например, «Почка», «Рождественская кар­тинка», «Валентин». К этому ряду имен мисс Чайльд приба­вила «Купидона». Вилли, или «Почка» был неотъемлемой принадлежностью фирмы Питера Рольса, долгое время занимая свою теперешнюю должность и не стремясь к повыше­нию, хотя он уже достиг солидного возраста двенадцати, по­чти тринадцати лег. Он оставался равнодушным к ласкам всех самых красивых девушек в магазине, но, в силу неиз­вестных причин, при первом же взгляде пал жертвой мисс Чайльд, может быть, потому, что она была англичанкой (его родители были из Манчестера), или потому, что она обра­щалась с ним не как с маленьким мальчиком, а как с мужчи­ной и равным. Он сразу стал страстно обожать ее и она тоже отвечала ему большой симпатией.

«Купидон» получал иногда, в виде подарка, фиалки и гвоздики от восхищавшихся им покупательниц; к этим дарам он относился с презрением избалованного ребенка и охотно обменивал их на различные суммы, от одного цента до пяти, в за­висимости от степени свежести цветов. Но когда на гори­зонте его жизни появилась Вин, он стал приносить на ее алтарь всю получаемую им дань. Он не хотел брать за это денег. Ее благодарная улыбка имела для него больше цены, чем самые блестящие медяки, получаемые от других, а пред­ложение с ее стороны конфект вежливо, но решительно отклонялось им.

— Ба! Мисс Чайльд, я могу получать, сколько мне вздумается, этого добра за свою наружность от девушек в кондитерской, — заявлял он пренебрежительно. — Вы же возьмите это для себя и своих друзей, а я достану для вас еще. Мне надоели уже эти сладости.

Начиная с этого времени, скудное питание Вин стало по­полняться подносимыми «Купидоном» шоколадом и засаха­ренными фруктами. Последние и она, и Сэди очень любили. Кроме того, сладости приходятся очень кстати, когда по­зволяешь себе тратить на завтрак всего пять центов. Как только «Купидон» узнал о склонности Вин к засахаренным фруктам, он начал ежедневно доставать их понемногу, даже если ему приходилось тащить их так, чтобы этого не видали девушки в кондитерской.

В утро Сочельника, в день, когда, как это знала Вин, должна была решиться ее судьба в «Руках», — Купидон появился с целой коробкой ее любимого лакомства, вместо обычных пяти или шести помятых штук, завернутых в кусок чистой бумаги.

— По какому случаю, Купидон, такая торжественность? — спросила Вин, у которой осталось несколько свободных минут от завтрака.

— Не сердитесь и не хмурьтесь, деточка, — отвечал мальчик, которому было милостиво разрешено называть ее любым ласкательным именем по своему вкусу. — Это, конечно принадлежит мне, а теперь оно ваше. Только не подумайте, что я это стащил. Если бы было так, вы могли бы выбросить и коробку, и то, что ней находится. Поняли?

— Конечно, я не думаю, что вы стащили; вы не способны на это. Но следует ли мне брать, вот в чем вопрос!

— Это нелепый вопрос за номером 796245, — отвечал усмехаясь, Купидон. — Я парень, который всегда умеет устроиться и раздобыть сладости!

Вин взглянула на него с беспокойством. Она где-то уже слышала выражение «нелепый вопрос». Да ведь эти вульгарные слова произнес только сегодня утром, получасом раньше, мистер Логан в оживленном разговоре с мисс Ливитт. Он появлялся теперь почти каждый день, чтобы купить что-нибудь для «рождественской елки своей маленькой сестры», о чем он позабыл вчера, или же для серьезных разговоров относительно, якобы изобретенной им, механической лягушки которую он собирался продать фирме Питера Рольса. Ему никогда не удавалось добиться, чтобы Вин услуживала ему, но он сколько угодно мог смотреть на нее, как кошке разрешается смотреть на царя.