Ехидно улыбнувшись, Руана надвинула шляпу обратно на глаза. От такой дерзости, Нэстаси на мгновенье опешила: никто не имел права чинить ей препятствия. Перун сам выбрал ее в невесты Целителю! Глубоко вздохнув, девушка провела ладонью над калиткой: тина мгновенно потемнела и, засохнув, посыпалась на землю, подобно старой шелухе.

Берегиня слышала приближающееся разгневанное дыхание дочери Чакосы, но даже пальцем не пошевелила для ее приветствия.

– Я знаю, что некая девица, более того - ки'конка, вошла в дом моего будущего мужа!
– девушка приподняла ей шляпу и нетерпеливо притопнула ногой, ожидая ответа.

Спокойный взгляд темно-зеленых глаз был ей и ответом и пощечиной одновременно. Закусив до крови губу, Нэстаси едва сдерживала себя. Одна часть ее души готова была вцепиться в глотку этой равнодушной водяной девы, а другая - взвыть от горя и обиды. Но не сделав ни того ни другого, девушка тихо спросила:

– Это она? Лееса?

Ответа не последовало.

– Значит, ее ты впустила в дом? Ее, которую все давно похоронили! Которую и прошлым-то назвать трудно! Которая насквозь пропахла ки'конами!
– тихая ярость, изначально сочившаяся из ее слов, теперь превратилась в истерику.
– А меня и во двор допускать не желаешь! Так я сама разберусь с ней. Меня все заверяли: Лееса - всего лишь призрак прошлого! Призраки - это по моей части!

Девушка ринулась к входной двери. Этого допустить берегиня не могла. Сейчас было не время и не место для подобных сцен. Взмахнув рукой, водяная дева поставила перед Нэстаси запруду: особый вид ловушки, попадая в которую жертва начинала тонуть, словно провалившись под воду. Нет. Никого топить она не собиралась. Но иного способа удержать девушку Руана не видела.

С трудом выкарабкавшись из поля ловушки, Нэстаси буквально рычала от злости. Платье набрякло от крошечных капель воды, составлявших поле подобно туману, прическа растрепалась.

– Мне жаль, Нэстаси. Действительно жаль. Но здесь и сейчас тебя быть не должно. Уходи!

Нэстаси стояла посреди сухой как и прежде террасы и дрожала от холода, пережитого ужаса и ярости. Слезы сами собой катились по бледным щекам и падали на раскаленный от солнца камень. Полуденный ветер продувал насквозь промокшее платье, отчего становилось холодно, не смотря на жару.

Почувствовав, что сама вот-вот расплачется, Руана глубоко вздохнула и попросила своего велина перенести девушку во владения ее отца.

Скрипнули деревянные половицы, но берегиня даже не обернулась. Она и так знала, кто пришел.

– У нас были гости?
– спросил Эдельвейрик, заметив рассеивающуюся дымку велина.

Руана лишь молча качнула головой ему в ответ и ласково коснулась мягких завитков его розовых волос.

– Все в порядке?
– хранитель обеспокоено посмотрел на жену, желая понять, ту непонятную ему печаль, что заволокла ее зеленые глаза.

Так и не дождавшись вразумительного ответа, он предложил вернуться в дом вместе, сославшись на невыносимую жару. И подхватив Руану на руки, поспешно скрылся в спасительной прохладе старого дома.

Светало. Настежь распахнутое в ночь окно уже радостно впускало в комнату первые лучи просыпающегося солнца. Лиалин глубоко вздохнул и открыл глаза. Он был дома. На Березани. Рядом, уткнувшись в его плечо, спала Лееса. Черные кудри разметались по подушке.

Хранитель с нежностью коснулся ее лица и, стараясь не разбудить, покинул кровать. За окном уже вовсю щебетали лесные птицы. Лиалин замер на мгновенье, прислушиваясь к их голосам, и вышел из комнаты.

Лестница казалась ему бесконечно длинной, а каждый шаг давался большим трудом, и все же было огромным удовольствием вновь оказаться на родной земле, в родном доме, в родном времени, спускаться босыми ногами по родному полу. Мимо с заспанным видом прошел Эдельвейрик. Из одежды на брате были только холщевые штаны. Потянувшись от души, Эдель налил себе прохладного морса и обернулся. Стакан выпал из ослабевших пальцев. Не говоря ни слова, он шагнул Лиалину навстречу и крепко обнял его. И только его надрывистое дыхание выдавало ту бурю эмоций, что захватила его.

– Помоги мне, Эдель, - тихо произнес целитель.
– Я хочу покончить с этими играми в пророчества раз и навсегда.

– Лада уже ждет тебя, - также тихо ответил ему Эдельвейрик.
– Ждет вас. Тебе лишь надо окрепнуть.

– Не только это, брат! Я хочу знать, что стало с моей матерью! Я никогда не спрашивал об этом. И я благодарен, что вы меня вырастили, но теперь я хочу знать! Я имею право знать. Я видел ее на Ирии... еще ребенком...

– Она убила себя сразу после родов, - Эдель удержал пошатнувшегося брата, но тот отстранил его:

– Расскажи!

– Меня еще не было тогда... Даже Иригана не было еще... Наскаралим так юн... Но он знал и Зорю и Милину. В отличие от своей матери девочка родилась темной. Не такой как Нэстаси или даже Варкула... а абсолютно темной, как ее отец.

– Мой дед был темным? - Лиалин стер со лба холодный пот и опустился на пол. Эдель уселся рядом с ним.

– Ему не было равных. Даже Сварог содрогнулся при виде его мощи.

– Он взял Зорю силой?
– костяшки на кулаках побелели от напряжения.