– Да так, - отмахнулась было Кэрл, но тут же осторожно продолжила: - Дроен постоянно говорит, что чем больше знаешь о своем противнике, тем вероятнее возможность его победить.

– Тебе-то это зачем?

– А то тебе не понятно? Эшора! То, что ты мне сказала - это же просто бомба с часовым механизмом!!!! Олеся, может и сумасшедшая... а может и нет! Сходи к ней! Вдруг она поможет пробраться туда! К нему! Понимаешь?.. Надо добить его. Тихо. Аккуратно. Неужели тебе самой это до сих пор в голову не пришло...

Девушка растеряно уставилась на картину. Может Кэрл и права, она не имеет права отрезать себя от мира, от семьи, от ребят сейчас, когда судьба ее народа, ее судьба висит на волоске. А Хранитель... Что Хранитель? Она его спасать себя не просила! И сама бы спасать его не стала!

Учитель Дроен быстро поднялся по низкому деревянному крыльцу и вошел в просторное помещение с огромными окнами высоко под потолком. Стараясь не привлекать лишнего внимания, он сменил обувь. Внутри стоял невообразимый гул. Не смотря на несколько напряженную обстановку на Ки'ко в связи с неоднозначным исходом поединка, жизнь всё же шла своим чередом, а Школа не только не утратила своего значения... пожалуй, даже наоборот... Дети... сотни детей... Они ругались, дрались, играли, бегали, прыгали, сидели, забившись в угол, или прижимались к родителям, которые их то ругали, то успокаивали. Голоса сливались в одно вязкое и бесформенное гудение. Многоликая и безликая одновременно толпа. Раз в три года в школе собиралось свыше пяти сотен детей, жаждущих попасть к нему в обучение, стремящихся к лучшей доле, к героическим подвигам, к служению родине ... и многим иным, более прозаическим благам. Все три года на имя учителя Дроена приходили письма от детей или их родителей.

Поначалу Дроен сам читал все письма, но с годами росла популярность школы, росло и количество прошений, и вскоре это стало невозможным. Постепенно вошло в привычку доверять сие ответственное дело эскидам - старшему поколению его учеников, ибо сам он всего уже не успевал, оставляя для себя только этап отбора. Но именно он и являлся самым тяжелым. Сколько упреков ему придется выслушать сегодня, сколько обвинений и обид прозвучит в этих стенах. И все ради того, чтобы отобрать около сотни детей. Лучших. Ну а остальные, посылая всевозможные проклятья на его голову, разбредутся по другим школам, и будут доказывать там свою состоятельность. Совсем рядом раздался грохот. Дроен обернулся и увидел кроху, усиленно пытающегося подняться с полу. Мужчина шагнул было вперед, желая успокоить ребенка прежде, чем тот разревётся на все сумитэ, но плача не последовало. Кроха уселся на пол, внимательно рассматривая содранную в кровь коленку.

– Как жаль, - чуть поджав нижнюю губу, вздохнул малыш и, осмотрев порванную штанину, едва слышно повторил: - Как жаль!

Учитель заинтересованно присел рядом на корточки и осторожно прикоснулся к разодранной коленке:

– Больно?

– Да, - кроха убрал его руку и сосредоточенно послюнявил ранку.

– Плакать не собираешься?
– полюбопытствовал Дроен.

Ребёнок лишь неопределенно хмыкнул в ответ, с интересом разглядывая костюм мужчины.

– Странно... у всех полоски по-другому, - он провел ладошкой наискосок от правого плеча.
– Почему у тебя по-другому? Ты главный, да?

– Сколько тебе?
– Дроен по привычке окинул малыша профессиональным взглядом: стандартам-то он соответствует, наблюдателен, любопытен, не закомплексован... только маловат.

 - Четыре, - мальчонка вытянул перед собой ладошку с согнутым большим пальцем.

 Маловат - вздохнул про себя мужчина.
– Надо будет встретиться с родителями, пусть приведут его в следующий набор. Так возьму...

 - Ты здесь с кем?
– Тренер взял его ладошку в свою руку и осмотрелся.

 - С братьями и мамой.

 Словно услышав его, из толпы выскользнул высокий смуглый подросток и поспешил в их сторону. За ним показались полноватая женщина с высокой копной рыжих волос и ещё один подросток. Её Дроен узнал сразу и внутренне содрогнулся. Три кшенто назад она уже приходила со своими отпрысками. Один из них и впрямь подавал надежды, но второй - просто тихий ужас. Разумеется, обоих он принимать не захотел, однако дама развела такой скандал, утверждая, вопя о неразлучности ее сыновей, что дело едва не дошло до суда. За всю свою долгую жизнь такую бурю эмоций от изумления до отвращения Дроен не испытывал ещё ни к кому.

– А, тренер Дроен!
– радостно заверещала она, ему показалось, будто этих трех кшенто и не было.

В сумитэ все разом смолкли и испуганно уставились на него, словно он собирался решать не только зачисление их детей, но и само их право на жизнь.

– Уже познакомились с моим сыночком?
– продолжала верещать рыжая.
– Понравился! Я вижу! Возьмете его?

– Маловат, - коротко бросил Дроен и собрался отвернуться. Женщина цепко ухватила его за руку и доверительно зашептала:

– Мы отблагодарим Вас! Хорошо отблагодарим! Возьмите наших мальчиков. Всех. А мы уж не поскупимся!

Тренер медленно и брезгливо отцепил её от себя и, не проронив ни слова, поднялся на второй этаж.

Смугляк, стоявший до этого в стороне, вспыхнул, как горная анисея и, торопливо подхватив на руки младшего брата, поспешил прочь. Женщина взбешенно хрюкнула и почему-то пошла вглубь зала, вместо того, чтобы последовать за сыном. Второе её чадо, потрясая трехслойными телесами, побежало за ней. Тренер мысленно усмехнулся и отыскал в толпе взглядом высокую черноокую девицу в форме эскида и чуть заметно указал ей на удаляющегося паренька, сам же занялся тремя сотнями оставшихся детей.