Потом Сандро тоже взобрался на своего верблюда, который испустил душераздирающий, почти человеческий стон.

— Ему не тяжело, — пояснил Сандро, подводя верблюда к Леонардо. — Он частенько вопит просто так, когда я спешиваюсь.

— Что мне теперь делать? — спросил Леонардо; ему чудилось, что он оседлал скалу, которая дышит, колышется и пахнет кипящим молоком. Но тут же он заговорил о другом, потому что терпение его иссякло: — Расскажи же мне свои новости!

— Никколо Макиавелли жив, — сказал Сандро. — Это облегчит твою ношу, милый друг.

— Слава Богу! — воскликнул Леонардо. Радость и облегчение переполнили его — и сменились печалью; он расплакался, как ребёнок, не в силах сдержаться. И одновременно он ощутил страшную усталость, словно это известие истощило все его силы.

— Леонардо, что с тобой?

Леонардо взял себя в руки.

— Где... где ты его видел? И как? Расскажи мне всё, что знаешь!

Пока он говорил, отъехал последний из калифовых стражей; верблюды их были натужены большими тюками ткани.

— Я видел его в Константинополе, — сказал Сандро.

— С ним всё в порядке, он здоров?..

— Он жив, Леонардо. — Сандро указал на отъезжавших стражей. — Нам пора ехать.

Он объяснил Леонардо, как хлопать верблюда по шее палочкой, чтобы указать ему направление, и как регулировать аллюр шенкелями. Верблюды двинулись, и Леонардо показалось, что он вернулся на палубу «Девоты» — ощущение было сродни морской качке.

Чувствовал он себя довольно неуютно, хотя и не видел необходимости цепляться для надёжности за луку седла.

— Сандро...

— Ты хорошо едешь, Леонардо. Калифа это позабавит.

— Позабавит?

— Да, Леонардо, он находит тебя весьма забавным. Вероятно, он прозрел сквозь твою поверхностную серьёзность и напыщенные манеры, — Сандро невиннейше улыбнулся. — Ты знаешь, Лоренцо...

— Лоренцо меня не интересует! — оборвал его Леонардо. — Прекрати играть со мной и рассказывай всё, что знаешь. Ну?!

Сандро смотрел прямо перед собой, словно говорить ему было больно.

— С родственницей калифа, твоей последней наложницей, Блистательная Порта обращается как с почётной гостьей. Она принимала меня точно турецкая королева. — Он помолчал и добавил: — А Никколо в тюрьме Порты, словно убийца или обычный вор. Айше никак не может помочь ему. — Сандро вздохнул, точно избавившись от бремени.

— Хотел бы я знать, сильно ли она старалась.

— Леонардо, она сделала всё, что смогла. А, ты думаешь, из-за того, что ты отверг её...

— Нет, конечно же нет.

— Она сказала Мехмеду, что Никколо — любимец калифа, что за него предложат хороший выкуп...

— Мехмед поверил?

— Может, да, а может, и нет. Кто поймёт, что движет властителями?

Они ехали так, чтобы видеть охрану калифа, хотя порой всадники и исчезали в низинках. Вокруг тянулась пустошь из песка и камней, лишённая повествующих о жизни следов — ни газелей, ни ящериц, ни птиц, ни крыс, лишь гротескные фигуры из слипшегося песка да высокое пустое небо, сухое, как сломанная скорлупа яичка малиновки.

— Скажи — как выглядит Никколо? Его кормят? Он не болен, не ранен?

— Леонардо, он жив. Это всё, что я знаю. Удовлетворись этим, иначе ты изведёшь себя до смерти.

Сандро был прав; и Леонардо постарался не думать о деталях, но ужасные подробности плена Никколо непрошено лезли ему в голову — словно мальчик испытывал все муки Христа.

— Я и сам говорил с султаном, — продолжал Сандро, — и пытался выкупить Никколо от имени Лоренцо.

— Лоренцо позволил тебе?

— Нет. Он ничего не знало пленении Никколо, я первым узнал об этом. Но я думаю, он наверняка согласился бы уплатить разумный выкуп.

— И что же султан?

— Он посоветовал мне не испытывать удачу.

— Удачу?

— Да, потому что он отдал мне Бернардо ди Бандини Барончелли.

Леонардо покачал головой: это имя было ему незнакомо.

— Барончелли был убийцей Джулиано, а совершить убийство его наняли Пацци. Лоренцо не знал покоя, пока его не нашли. Он будет повешен, как остальные. — Помолчав, Сандро добавил: — Лоренцо уже не тот, что прежде. Он стал ангелом смерти. Одевается только в чёрное. — Тут Сандро перекрестился.