Из-за линии фронта, чтобы соединиться с частями Красной Армии, отряд вернется 1 февраля 1942 года. Однако об этом почему-то забудут доложить наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии и он, отправляя в середине мая в Государственный комитет обороны [ГКО] ходатайство о присвоении «сотруднику НКВД УССР Копенкину Ивану Иосифовичу» звания Героя Советского Союза, особо подчеркнет, что «партизанский отряд т. Копенкина с сентября 1941 г. и ПО НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ [выделено мной, — авт.] действует в тылу врага».

И действует, заверил ГКО нарком, весьма эффективно: «Истребил свыше 700 солдат и офицеров противника, 60 полицейских и 122 предателя».

Реакция на ходатайство последовала незамедлительно: 18 мая 1942 года командиру партизанского отряда Ивану Копенкину было присвоено звание Героя Советского Союза. В принципе, на этом в нашем повествовании можно было бы и точку поставить, помянув добрым словом славного партизана-героя [он погиб летом 42-го].

Точку, однако, мы ставить не будем. А для того, чтобы получить представление, как действовал отряд Ивана Копенкина во вражеском тылу, обратимся не к газете «Правда», а к архивным документам [часть из них я получил от членов запорожской организации ВО «Свобода»].

Искали наркома, а нашли… священника

Главное задание, которое получили копенковцы, было предельно лаконичным: перейдя линию фронта, отыскать и вызволить из окружения руководство наркомата внутренних дел УССР во главе с наркомом Василием Сергиенко. По сути, партизаны должны были искать и спасать… дезертира.

Оказавшись в окружении, нарком ведь прямо заявил своим подчиненным: я вам теперь никто, делайте, что хотите. Мало того, 13 октября 1941 года нарком отделился от группы сотрудников НКВД и до 21 ноября проживал в Харькове на оккупированной территории. Затем самостоятельно добрался до своих и, избежав проверки, обязательной для окруженцев, стал одним из руководителей Центрального штаба партизанского движения — заместителем начальника.

А копенкинцы тем временем продолжали свой рейд: избегая открытых столкновений с немцами, они беспощадно расправлялись во всеми, кто, по их мнению, так или иначе поддерживал оккупационный режим.

В селе Большая Обуховка, например, партизаны расстреляли семью Фомы Шмыговского — отца и его четверых сыновей [в возрасте от 19-ти до 26-ти лет], обвинив их в распространении среди сельчан собственноручно написанных религиозных листовок: «Молитесь богу за освободителей немцев». А неподалеку от другого села партизаны задержали священника, шедшего в церковь. При себе батюшка имел тысячу нательных крестиков. Объявив священника немецким шпионом, партизаны отрубили ему голову…

Первое вооруженное столкновение с немцами отряд записал на свой счет только накануне 24-й годовщины Октябрьской революции: в окно школьного класса, где, вроде бы, находилась немецкая комендатура, партизаны бросили гранату. Один немец был убит, двое получили ранения.

12 ноября копенкинцы организовали засаду на дороге, ранив при этом в бою нескольких немецких солдат. Реакция со стороны фрицев на засаду была жестокой: они расстреляли 312 жителей ближайших сел и сожгли десятки изб сельчан.

«Завербованные гестапо были от 14-ти до 19-ти лет»

А теперь обратимся к самому важному документу, имеющемуся в моем распоряжении. Это копия хранящейся в Центральном государственном архиве общественных организаций Украины «Стенограммы доклада командира партизанского отряда И. Копенкина о рейде по территории Полтавской области в октябре-декабре 1941 г.» Привожу выдержки из нее:

«из расспросов актива села Остановка мне стало известно, что трое жителей данного села относились лояльно к немецким властям. Эти трое лиц были арестованы и 21.10.41 г. расстреляны в лесу»;

«на рассвете 30.10.41 г. наш отряд достиг населенного пункта Хорошки. От местного актива узнал, что бывший учитель средней школы назначен немецкими властями старостой. По выезде из села на три километра его расстреляли»;

«в селе Черевки 1.11.41 г. арестовали вновь назначенного старосту и одного гражданина, лояльно настроенных к немецким властям. Указанных при выезде в село Большая Обуховка расстреляли»;

«за время стоянки в селах Большая Обуховка, Малая Обуховка, Панасовка и Олиферовка расстреляли завербованных немецкой разведкой пять человек, старост — два, лояльно настроенных к немецкой власти и церковников — 17, дезертиров — три. Из них в селе Большая Обуховка расстреляно пять завербованных немецкой разведкой. Все завербованные гестапо были от 14-ти до 19-ти лет».

Рискну полюбопытствовать, каким нужно обладать воображением, чтобы в четырнадцатилетнем сельском пацане углядеть агента гестапо? Догадываюсь, что вразумительного ответа на этот вопрос быть не может и предлагаю продолжить чтение доклада командира отряда:

«мне стало известно, что шесть жителей села Обуховка лояльно настроены к немецким властям. Для производства операции по изъятию данной шестерки мной 4.11.41 г. была послана группа… Произведя съемку (?), она расстреляла их»;

«мной установлено, что в селе Большая Обуховка проживают три военнослужащих больше месяца. При помощи местных партизан я арестовал их. Из их опроса выяснил, что они женились и переходить линию фронта не намерены. Этих трех человек расстрелял, как дезертиров и предателей Родины»;