Впервые такое на моем веку, чтобы душа не ушла за грань после моей песни. Что не так с этой женщиной? Может, буйная какая. Я исподлобья наблюдала за передвижениями старушки, что была абсолютно спокойна. Будто это не она застряла в межмирье навечно.

– Что ж, коль ты бездарностью оказалась, подожду другую плакальщицу, - высокомерно заявила бабка и уселась на торчащий со стены выступ.

– Жди-жди, аж до скончания веков прождешь! – вспылила я. Чтоб тебя скалой прихлопнуло!

– Как до скончания веков? – оживилась гоблиана.

– Молча. Раз уж последняя банши этого мира оказалась с дефектом, сидеть вам тут долго и несчастливо, - я совершенно не собиралась щадить чувства этой высокомерной грубиянки.

– Как последняя? – старушка подскочила со своего седалища.

– Каком кверху!

Все, пусть хоть лично выгрызет весь Уртшанг, а я больше здесь не задержусь.

– Госпожа банши, а я? – пискнул из угла призрак маленького гоблиненка лет семи по человеческим меркам.

– А ты сейчас отправишься на перерождение.

Парочка вар, и малыш уже в эфире. Никаких осложнений, как с той каргой. И что же с ней не так?

– Стой, плакальщица, - ее голос невообразимым образом преобразился из вечно недовольного ворчания в приятный, мелодичный.

Я даже не сразу поняла, что это давешняя бабулька меня окликнула. Она больше не гремела костями, и весь ее вид говорил о том, что она крайне серьезно относится к тому, что собирается мне сказать. Ладно, послушаем.

– Я не могу уйти, пока не передам свои знания внучке.

– И что же вас так долго останавливало? – я не спешила идти на мировую.

– Смерть, - твердо и необратимо.

– Тут я не помощник.

– Знаю, - старушка опустила голову. Обреченность, так можно назвать то, что я сейчас наблюдала, - я должна была передать свой опыт и память прошлых главных плетуний вплоть до знаний самой первой из нас. К несчастью, я умерла за рассвет до того, как моя внучка вернулась домой.

Гоблиана как-то рвано направилась к все тому же камню, но не села на него, а уставилась на стену за ним. Пустой, невидящий взгляд. Вся ее расплывающаяся фантомная фигура была пропитана страданиями и самобичеванием.

– Это трагедия для всего нашего рода. Традиции, заговоры и приговоры. столько весен бывшие с нами, теперь утеряны из-за преждевременной кончины одной слабой старухи, - она была зла сама на себя за то, что унесла в могилу все наследие горных гоблинов, накопленное множеством поколений.

Да уж, и как долго ее грызет вина за независящее от нее обстоятельство? Бедная плетунья. Быть обреченной скитаться по ходам в недрах гор, наблюдать жизнь своего народа и знать, что из-за тебя он потеряет свою магию шаманства. Сила плетуний будет увядать, пока окончательно не развеется по ветру. Больно, когда кровь превращается в воду.

– Может, вы смогли бы передать знания через меня? – попыталась я приободрить старушку, хоть и знала, что ничего не выйдет.

– Моя внучка мертва и, благодаря тебе, уже в лучшем мире. Даже если бы был способ передать все через тебя, то уже некому передавать, - да уж, не думала, что ситуация может быть еще хуже.

– И что, у вас совсем не осталось родственников?

– Род главных плетуний прервался на моей внучке. Она не смогла воспользоваться силой и умерла молодой. Ее дар, не найдя выхода, убил девушку.

– Но моя подруга плетунья, и ее дар не убил ее.

– Это невозможно, плетуньи вымерли. Все остальные лишь пустышки с крупицами дара.

– Что-что, а пустышкой Ратханге назвать нельзя. Она из семьи жреца и плетуньи и довольно сильна.

– Ха, ты не знаешь, что такое истинная сила, девочка.

– Я старше вас, по крайней мере, на тысчонку весен. Так что, кто еще девочка, - не стерпела я снисходительного к себе отношения.

– Да, прости плакальщица. Все забываю, что вы рождаетесь вместе с миром. Ты старше всех на Синуле.

– Не сказала бы, - сразу вспомнился Широ с его мавки знают сколькими тысячами весен, - но это сейчас не важно. Так что насчет моей подруги?

– А знаешь, мне все равно нечего терять, а так хоть попробую исправить свою оплошность, - и старушка широко улыбнулась, углубляя свои многочисленные морщины на щеках.

– Н-да, настрой ни к демонам. Верить надо, плетунья.

– Шакриза.

– Суардана. Очень приятно, Шакриза. Так мне привести к вам подругу и…

– Нет-нет, плакальщица. Не нужно ей ничего говорить. Если все получится, то и слава Всезнающим, а если нет, то и знать не стоит.