Крики, мат, звон, выстрелы, автоматные очереди, грохот…

Всё это в один миг перекрыл шум из-под земли. Точнее — из-под пола.

Из подвала здания донесся жуткий скрежет, как если бы каменные плиты столетней давности проворачивались на железной арматуре. Стены задрожали, замигали лампы в люстрах. Все замерли, прислушиваясь. Сражение прекратилось, точно как в игре на команду «замри».

— Эх, бабушку разбудили. У нее чуткий сон, — пояснил Юлий Соне.

Пол под ногами задрожал, затрясся, завибрировал. Точно испуганная кошка, Соня выскочила из своего укромного уголка, сиганула через весь зал и, не долго думая, спряталась за спиной Ольгерда, чем немало ошеломила как Юлия, так и самого Герда.

На том месте, где она стояла мгновение назад, затрещала ковровая дорожка. Скрежет усилился до натужного рёва. Юлий быстро распорол ковролин на вздыбившемся шве, и скрежет сбавил громкость, зарычал в рабочем режиме. Две плиты поднялись, точно разводной мост, открыв зияющий провал. Пахнуло пылью, подвальной сыростью и ладаном.

Из глубин подземелья вверх царственно воспарила страшная фигура. Тощие конечности иссохшегося тела покрывали истлевшие лоскутья савана и клочья густой, столетней паутины. Коричневая кожа обтягивала лицо мумии, запавший нос, торчащие кости скул, надбровий. Макушку черепа покрывал чепец, отороченный пышным рюшем из тончайшего кружева. Из-под чепца до пят струились белые, как снег, волосы, заплетенные в две наполовину распустившиеся толстые косы. Только в глазницах как будто осталась жизнь.

Ярко-голубые глаза под густыми ресницами томно обвели зал. Существо словно не вполне проснулось, всё еще пребывало в полудрёме. Веки с сухим шорохом медленно моргали, существо переводило взгляд с одного побелевшего лица на другое. (Все в зале дышать перестали, с леденеющим сердцем боялись встретиться с ней взглядом, но отвернуться казалось еще страшнее.)

 Заметив наконец Ольгерда, мумия попыталась с треском сложить засушенные мышцы в сердечную улыбку:

— Олечка! — проскрипела громовым скрипом восставшая из склепа.

От этого душераздирающего голоса парни из стаи Вульфа буквально позеленели под щетиной и попытались дать задний ход, слинять к дверям-окнам. Но дамы на них строго цыкнули, и те послушно окаменели вновь.

— Да, бабушка, — отозвался Герд, выступив вперед. — Прости, пожалуйста, мы тебя разбудили?

— Ничего, ничего, — проклокотала мумия. — Я всё равно уже которое десятилетие изжогой маюсь. Мой последний ужин оказался подпорчен забродившим самогоном.

— Хочешь пить? — спросил Герд. Широким жестом обвел зал и присутствующих: — Угощайся!

— Да нет, пожалуй, — стеснительно отказалась бабушка. — Воздержусь. А то ведь увлекусь, потом не засну на полный желудок… А что у вас, бал?

— Маскарад по случаю празднования Нового года.

— А-а… — протянула бабуля. От уточнения даты она воздержалась, вероятно, чтобы спать потом крепче.

— Что это за милая девушка с тобой? — с робкой надеждой поинтересовалась восставшая бабушка, заприметив рядом с внуком Соню. — Твоя невеста, Олечка? Но ведь она, кажется, не из чистокровных? Ну да ничего, не важно, лишь бы человеком была хорошим.

— Нет, бабушка! — поспешно возразил Герд. — Это… невеста Юлия.

— Вот как? — бабушка откровенно расстроилась. Сникла и медленно поплыла обратно в подземелье. — Ну ладно. Празднуйте, веселитесь. Только не очень громко, а то Оскальд Сигизмундович ворочаться стал. А ты знаешь, Олечка, какой твой отец бывает спросонья раздражительный.

— Да, бабушка! Хорошо! — заверил Ольгерд. — Мы больше не будем шуметь! Спокойной ночи!

Бабуля спустилась, и потайной механизм поставил каменные плиты на место. Как будто ничего и не случалось. Только разорванный ковер придется заменить.

Ольгерд обернулся, обвел зал и присутствующих пристальным взглядом.

Парни Вульфа сообразительно рванули к выходу, с топотом и пыхтением протолкались в двери. Видимо, поняли, что ради обанкротившегося вожака подставлять под клыки свои собственные шкуры нет резона. Одна из леди махнула подругам рукой, и дамы кинулись в погоню, при этом так же соблюдая молчание. За ними на свежий воздух потянулись и все остальные.

Вскоре в зале остались Герд, Вульф и Соня с Юлием. Растерявшийся Кот, успевший охладить свой воинствующий пыл, незаметно ушел в тень. Видимо, решил переждать до конца поединка.

— Теперь нашему разговору никто не помешает, — сказал Герд, вновь поднимая клинок.

— Когда проиграешь, будешь громко плакать и звать на помощь папочку? — оскалился Вульф, принимая вызов.

— Отец сто лет не завтракал, — в ответ улыбнулся Ольгерд. — Поэтому советую воздержаться от громкого мата, когда я буду сдирать заживо твою волчью шкуру.

— Не дели шкуру неубитого оборотня! — самоуверенно хохотнул Вульф, сделав молниеносный выпад. Смазанное отравой лезвие устремилось раскроить горло, но лишь оставило кровоточащую царапину на щеке Герда. Кожу словно раскаленным железом обожгло. — Моя шкура пока что принадлежит мне.