— Какие деньги? — выгнул бровь Ольгерд. — Которые ты у меня занял, а потом хотел спрятать и перевести за границу? Чтобы сбежать с родины, от долгов и кредитов — и начать новую жизнь с тугим кошельком? Ты про эти деньги говоришь?

— Да, мать твою!..

— Не смей поминать мою матушку! А то проснется, тебе же хуже будет, — урезонил Герд. — Я понятия не имею, куда ты дел свои деньги. Но одно могу тебе сказать точно: ты мне по-прежнему должен — всю сумму кредита плюс проценты и штраф за отсрочку. В итоге получается такая кругленькая цифра, что боюсь, ты со мной ввек расплатиться не сумеешь.

— Ах ты, сучка клыкастая!!! — Вульф отшвырнул мечи и просто сгреб противника за воротник.

— Юлий, да что такое происходит? — чуть не плача, жалобно спросила Соня, совершенно ничего не понимая.

— Дружеские разборки, ничего особенного, — успокоил ее Юлий, невозмутимо настраивая что-то в своем мобильнике. — Просто этот пёс хотел всех кинуть и удрать с деньгами в теплые края. Но Герд лишил его заначки, поймал за ухо, как нашкодившего кутёнка.

— Если ты сейчас убьешь меня — будешь иметь дело с моей семьей. А они не такие покладистые, как я! — заметил Герд, будто ему было безразлично, что его трясут за шиворот. Наплевать, что Вульф, с обезображенной злобой и синяками мордой, бросил его на пол и уселся сверху, рыча, придавил, собираясь придушить голыми руками. Герд лишь поморщился от брызг бешеной слюны.

— Да я тебя!..

— Ну же? Опять только пустые обещания? Давай, я жду!

Почуяв подвох, Вульф придержал занесенный кулак.

— Может быть, ты не успел почувствовать кое-что… — произнес Герд многообещающе. (Удивительно, но его ослепленный эмоциями противник не замечал, что он по-прежнему сжимает рукоять короткого меча.) — Ты вправду не почувствовал, как я пометил твою шкуру особым знаком? Какой ты толстокожий, право.

— Не гони пургу! — зарычал Вульф. Но глаза забегали, невольно скосился, оглядев себя украдкой. — Какой еще знак?!

— Особая метка должника банка, — заявил Герд. Приставил к шее врага клинок. — Даже если тебе удастся сбежать, то в любой стране, в любом уголке мира, куда бы ты ни подался, ты не сможешь найти покой. Тебе не позволят расслабиться ни на минуту. Клиенты нашего банка, а их у нас предостаточно, и все они обожают скитаться по миру — они издалека почуют клеймо на твоей шкуре. Знак, разрешающий пить твою кровь в любых количествах, в любое время. Конечно, привкус псины никому не нравится, но наши клиенты пересилят себя — ради получения особых бонусов от нашего банка. Ведь каждый укус благоприятно отразится на их счетах. И я уверен, найдется достаточно желающих подзаработать на тебе. А ты — ты будешь долго, очень долго расплачиваться своей вонючей кровью за свое мошенничество.

— Главное, — добавил Герд, кинув короткий взгляд в сторону Сони, — ты поплатишься за то, что ты пытался надавить на меня, преследуя мою девушку.

Вульф замер, сверля горящим взглядом лежащего противника.

— Этот… эту метку… Ведь ее можно снять? — сипло из-за вмиг пересохшего горла спросил Вульф. Он, похоже, всё-таки был сообразительным парнем и быстро оценил перспективу дальнейшего своего незавидного бытия.

Ольгерд надавил клинком на горло, заставив противника отклониться, а там уж было нетрудно и повалить его, поменяться местами.

— Можно, отчего нет, — милостиво улыбнулся он, удобно усаживаясь верхом на поверженном притихшем враге, не опуская клинок в вытянутой руке. — Только дай мне клятву, что отныне станешь моим послушным псом. Не сбежишь от меня раньше, чем отработаешь долг. Или до того, как ты успеешь мне надоесть. Поклянешься?

— Стать твоим рабом? — просипел Вульф. Оскорблено, но с усталостью обреченного.

— У меня никогда не было собаки, — легкомысленно заявил Герд, играя клинком. — Обычные псы живут, к сожалению, очень недолго. А вот ты мне подходишь.

— Клянусь, — согласился Вульф.

— Клянешься собственной шкурой? — уточнил Герд.

— Да, черт с тобой.

— Нет, твоя шкура ничего не стоит. Поклянись чем-нибудь более ценным. Например, шкурами всех членов твоей родной стаи, — предложил Герд.

— Но!.. — вскинулся Вульф, и тут же сник, опять ощутив холод стали. — Хорошо, клянусь.

— И шкурками всех щенков, принадлежащий к твоей стае, — настойчиво продолжал Герд. — И всех сучек, ждущих по норам своих кобелей.

— Это уже слишком!.. — заикнулся было оборотень, но под клинком осекся и уныло выдохнул: — Да, клянусь.

— Вот и отлично, — улыбнулся Герд, поднялся. — Ты всё записал, Юлий?

— Всё четко! — откликнулся тот.

Вульф повернул голову: Юлий держал в руке мобильник, глазок объектива камеры был наставлен прямо на него.

— А ты надеялся, что я опять поверю тебе на слово? — с усмешкой спросил Герд. — В случае если ты опять задумаешь меня кинуть или покинуть, эта запись будет моим страховым полисом. Денег она не вернет, но зато и тебе жизнь испортит. Твоим сородичам вряд ли понравится, как ты клялся их женами и детьми, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Вы, оборотни, народ темный и суеверный. Если ты посмеешь нарушить клятву, твоя же стая достанет тебя из пекла ада и принесет мне твое сердце на подносе, с поклонами и извинениями.