– А правда, что ты - "известный журналист"?

– Нельзя верить всем глупостям, какие про меня говорят...
– буркнул я.

– О чем ты пишешь?
– спросила она.

– В основном я подписываю. Вчера я, например, подписал квартальный отчет и ведомость на выплату зарплаты.

– Не хочешь говорить? Ну и не надо. А Муха от тебя без ума.

– Кто?
– Сперва я не понял.
– А, ну да... В школе мы его тоже так называли.

– Ты учился с ним в одной школе? А какой он тогда был?

Я медленно, словно видел ее впервые, оглядел с головы до пальчиков на ногах. Она уж точно ходила в школу через два дня на третий. Собственно, на фига такой киске школа? Она свой аттестат с отличием получила на сексодроме...

– Как сейчас помню, - начал я самым серьезным тоном.
– В четвертом классе это было. Или в пятом - не помню... Но это не суть важно. В общем, иду я по коридору, а навстречу мне катит Муха. В руках у него коржик. Ну, я базарю: "Слышь, Муха, не в падлу - отломи кусман..." - А он мне отвечает: "Хер тебе с винтом!.." А глаза у него при этом такие добрые-добрые... Я отошел в сторону и думаю: "И на том, блин, спасибо. А ведь мог и на пику посадить!..".

Она даже не улыбнулась. Кивнула головой и сказала:

– Да, на него это похоже!

"Ни фига себе поколение выросло!
– подумал я в некотором обалдении.
– Оно даже бородатые анекдоты не знает..."

– А ты кем Мухе приходишься?
– спросил я.

– Дедушкой, - ответила она.

– Не верю, - сказал я.
– Ну-ка, дедуля, предъяви свои яйца!

– Ага, щас. Только побрею.

– Брей, брей. Я подожду. У меня время...

Тут я осекся и глянул на часы. Было сорок три минуты двенадцатого.

– Ё-мое!
– завопил я.
– Две встречи накрылось! Ну почему, почему ты меня раньше не разбудила?

– Я-то будила, - сказала блондинка.
– Но ты спал, как убитый. Только как-то странно дергал ногой и бормотал: "Отвали, уёбище!.."

– Пардон, - сказал я.
– Дурная привычка... К сожалению, сударыня, я должен откланяться...

– Я провожу, - сказала она.
– Один ты отсюда не выйдешь.

Пока мы шли через анфиладу комнат и спускались вниз по широкой мраморной лестнице, я вещал, понизив голос для большей доверительности:

– Я, конечно, знаю присказку, что начальство не опаздывает - начальство задерживается, но у меня в конторе сейчас, наверное, полный аля-улю. Народ ломает головы, почему меня нет. То ли шеф перебрал вчера, то ли дал деру, то ли его замочили на стрелке, а труп закопали... А раз так, что делать, - сидеть до шести часов вечера или прямо сейчас бежать домой, прихватив с собой на память факс или кресло?

На лестнице и в холле мы никого не встретили и вышли во двор. Здесь я огляделся и присвистнул:

– А домик-то ничего!..

– Разве это домик?
– сказала блондинка.
– Вот видел бы ты его особняк в Испании!

Я не знаю, какая у Мухи недвижимость в Испании. Дом, который мы только что покинули, вернее было бы назвать трехэтажным дворцом из итальянского кирпича и металлокерамической черепицы на крыше.

Он стоял в центре огромного сада. Слева была беседка, увитая виноградной лозой. Справа - гараж на четыре машины. От крыльца к воротам тянулась широкая аллея, выложенная плитами, и рядом с калиткой трехметровый кирпичный забор подпирали два мордоворота. Они были одеты в пятнистые комбинезоны, туго затянутые солдатскими ремнями. У каждого на плече - стволами вниз - висело по калашнику десантного образца.

– Серьезные хлопцы, - сказал я.
– А на месте подпрыгнуть можно?

– Если очень хочется, то можно, - сказала блондинка.
– Но не советую. Чувство юмора у них отсутствует с рождения... Эй, мальчики, у вас чувство юмора есть?

– А на фига оно нам, Кариночка?
– сказал один, уставясь на меня так, словно прицеливался.

– Нам за это бабки не платят, - подтвердил второй. Он тоже не спускал с меня глаз.
– Кто это с тобой?

– Из вчерашних гостей.

Мордовороты переглянулись.

– Вчера, говорят, нехило оттянулись, - с видом знатока заметил второй.

– Точно, - сказал первый, отпирая калитку.
– Автомобили гостей были от светофора до светофора.
– Он внимательно оглядел улицу, потом повернул к нам.
– Все чисто. Можно выходить.

– Приятно было познакомиться, - сказал я, обращаясь к Карине.

– Взаимно...

Она как-то особо произнесла эти слова. У меня что-то екнуло в груди, растаяло и потекло, наполняя кровью то, что лежало в трусах.