– Не знаю. А сколько это будет стоить?

– Девушка, вы сначала узнайте, а потом звоните!
– торжествующе оповестил меня голос, и на другом конце провода бросили трубку.

Я снова набрала междугороднюю.

– Извините, это снова я. Мне всё-таки нужно позвонить в Америку. Сколько бы это ни стоило.

На другом конце провода помолчали, видимо, от возмущения от такой моей настырности.

– Я сама не знаю, сколько это будет стоить, - вдруг басом известила меня трубка.
– Сейчас свяжусь с Нижним. Будете звонить?

– Буду, - твердо пообещала я.

– Тогда давайте адрес и телефон.

– Бостон, Массачусетс...

– Да не в Америке, - перебила меня операторша.
– Ваш адрес!

Я быстро продиктовала свои координаты и приготовилась ждать. Телефон зазвонил

через пять минут:

– Пятнадцать тысяч за минуту, - без предисловий сообщила дежурная.
– Будете говорить?

– Буду, - упрямо повторила я.
– А сколько ждать?

Спросила я это по-привычке, чисто символически. И получила чисто символический ответ:

– А кто его знает... Может, шесть часов, а может - сутки...

Часы показывали три двадцать утра. Я выпила на кухне кофе и почувствовала себя

перешедшей Рубикон.

И только тут я вдруг поняла, что вот сейчас, в любую минуту, телефон зазвонит - и я должна буду говорить с незнакомым человеком, и не просто так говорить - а еще и по-английски! А что, спрашивается, я ему скажу в три часа утра по-английски?

В институте на кафедре иностранного языка мы, как то ни странно, по-английски не разговариваем. Да и по-русски не каждый день. А о чем говорить? О "нагрузке", о зарплате? Как только занятия заканчиваются, все тут же разбегаются по домам.

Я спешно набросала на листке несколько фраз. Прочитала вслух ... Нет, в такую полночь говорить по-английски просто выше моих сил. Может, прилечь на полчасика? И вообще, зачем мне эта Америка?..

...Телефон зазвонил теми особенными междугородними гудками, когда ясно, что у кого-то где-то что-то горит, и нужно без раздумий мчаться к аппарату, хватать трубку и... говорить по-английски.

– Вы заказывали переговоры с Америкой?
– с ударением на "Вы" спросили меня.

– Да, я!
– почему-то говорю громче, чем положено, как будто меня могут не услышать.

– Сколько минут будете говорить?

– Не знаю... Сколько получится.

– Соединяю.

– Hello?

Голос в трубке - далекий, чужой и очень иностранный. Таким голосом говорят уверенные в себе люди. А я - неуверенная! И я не знаю, что говорить. А еще у меня убегают минуты, за которые я должна буду отдать половину своей преподавательской зарплаты...

– Hello... This is Lena... from Russia...

Через несколько лет Пол будет в лицах изображать этот наш первый телефонный разговор и повторять тоненьким голоском мои слова: This is Lena... From Russia...

"Ты даже не представляешь, какую роль сыграл твой звонок в наших отношениях, - скажет мне Пол.
– Письма - это письма. До звонка ты была совершенно нереальной, как марсианка. А когда я услышал этот писк с иностранным акцентом, вот тогда я и понял, что ты существуешь на самом деле, что ты - есть!"

Но все эти признания прозвучат много позже, а сейчас я жду, что же скажет Пол.

А Пол молчит. Потом медленно повторяет: "Да-да. Лена из России. How are you doing?"

Я знаю, что на этот стандартный вопрос полагается стандартный ответ. И еще нужно, как учат в наших учебниках английского языка, в свою очередь поинтересоваться, как

"doing", то есть поживает, собеседник. Что я и делаю, и довольно неудачно, так как с перепугу повторяю этот вопрос два раза. Пол старательно отвечает так, как полагается, то есть "хорошо". Правда, во второй раз в ответе я услышала улыбку.

Пауза. Нужно что-то спросить, объяснить причину звонка... Говорю быстро и, как мне кажется, с ошибками. В ответ - очень спокойный голос, как у компьютера: "Да, я получил письмо. Был очень занят. Мое письмо придет через десять дней."

Стало обидно и неинтересно. Ну и не надо! Подумаешь! Почему-то объясняю, что говорить по телефону с Америкой очень дорого, и, как рекомендуют в наших учебниках, желаю Полу всего доброго.

В конце месяца я получила по почте счет за три минуты разговора с Америкой... Так и есть - половина моей институтской зарплаты! Когда - много месяцев спустя - я расскажу об этом Полу, тот придет в ужас и даже не поверит. Но в России 1993 года всё было перепутано и непропорционально. Деньги обесценивались, зарплаты задерживались...

РАННИМ МОСКОВСКИМ УТРОМ