– Нет, друзья-товарищи мои! Вы сюда пришли за СВОБОДОЙ!

Но мои иллюзии о свободе за рулем оказались недолговечными.

– Поехали!
– по-гагарински махнул рукой Денис, когда дело дошло до практики.
– Вперед!

А впереди - улицы с гудящими машинами, велосипедистами, пешеходами, буквально бросающимися под колеса...

За спиной улыбается другая жертва, уже отучившаяся. А я вцепилась в руль и куда-то еду.

– Сто-оп!!!
– кричит Денис, нажимая на запасной тормоз.
– Ты что, не видишь? Красный!

На следующий день он просто кладет руку на руль поверх моей и откручивает по Салему положенный час, ничего не объясняя.

– Так все начинают!
– утешает он.
– У Вас есть хватка.

Хватка у меня, действительно, есть. Я ничего не боюсь, нажимаю с восторгом на газ, иногда путая его с тормозом... Мы говорим о Петербурге, вернее, Ленинграде, который Денис помнит с детства, о смысле жизни и йоге, о...

Хряп!
– какой-то непонятный звук, толчок, я оглядываюсь - мы около обочины, почему-то никуда не едем, в окно вижу - ребятишки-негритята машут руками, кричат, хохочут... Денис побледнел и со словами: "Вы знаете, что Вы наделали?" - выскочил из машины. Я закрыла глаза. Даже если это просто кошка - я не хочу, чтобы из-за меня...

– Колесо полетело!
– огорченно объявил Денис, заглядывая в окно машины.
– Такие

колеса знаешь сколько стоят!..

– И ничего удивительного, - сказал мне вечером Пол.
– Каждый день в Америке происходят десятки катастроф. Кого только за рулем нет! И слепые, и глухие, и...

– И такие, как я, - продолжила я.
– Всё! Больше не поеду!

– Успокойся. Поедешь - это жизнь.

И поехала. Только не с философом Денисом. Пол перевел меня к американскому инструктору Джиму.

Джим тоже оказался большим и важным. В отличие от Дениса он приехал на занятия без опоздания, с американской дотошностью сразу потребовал временное разрешение на вождение и чек за занятие - и только после этого сказал: "Поехали."

И тут начались сложности... Я понимала всё, что говорил мне по-английски Джим, но как бы... с опозданием. Всего на одну-две секунды. Но даже такая задержка могла принести много неприятностей. Джим это очень быстро понял и во время остановки поинтересовался, почему я сменила инструктора и школу.

– Может, это ОНИ от вас отказались?
– саркастически заметил он.

В ответ я тяжело вздыхаю.

– Видите ли, Лина... Лина - это правильно по-русски? Видите ли, Лина, вы совершенно не слушаете, что я вам говорю. Мы поворачиваем направо - почему вы сигналите налево? Это же ОПАСНО!..

В этот момент машина взревела и дернулась, Джим в который раз сказал, хватаясь за сердце и за запасной тормоз: "Оу, гощь!" и безнадежно махнул рукой.

– Меня муж собирается дополнительно учить, - уныло пообещала я.

– Я ему позвоню, - "утешил" меня Джим.
– Пусть без шлема не выезжает. Вы - опасна и непредсказуема!

Америка без машины - это не Америка...

Ночь. Хайвей. Мы с Полом несемся куда-то со скоростью 75 миль в час... Мир

кажется нереальным, как эти красные огоньки, тянущиеся в одну сторону, и слепящие

желтые - в другую. Мы сливаемся с потоком, замираем на большой скорости - и вот уже мы - просто еще один красный огонек в застывшей цепочке, а движется что-то другое - столбы, дома, поля, весь земной шар...

БОСТОН - КОНЕЧНАЯ!

– Почему бы тебе не съездить в Бостон?
– предложил недели через две после моего приезда в Америку Пол.

– Одной?. .
– растерялась я.

– Ничего страшного, - не понимает мои страхи Пол.- Я тебе дам карту. Вот тут - Нюбери стрит, здесь - библиотека, а это - место, где я работаю. О.К?

– О.К.

И я отправляюсь одна в Бостон. Пригородные электрички похожи на наши, только салоны чище, и в каждом - проводник. Я смотрю в окно. Ощущение очень странное: куда-то еду одна, в Америке, на другом краю планеты... За окном - двухэтажные коттеджи однообразного бело-серого цвета, потом минут пять мелькают деревья, что-то похожее на лес и озеро - и снова те же домики, тот же цвет...

– Следующая остановка Бостон - конечная!
– объявляет проводник, и пассажиры встают и, пропуская один другого, медленно идут к выходу.

На улице - 95 градусов по Фаренгейту, сколько это по Цельсию, я не знаю, но только очень жарко! Грохот и гул огромной стройки, гудки машин, жара и даже грязь - таким я увидела Бостон. В сабвее (метро) жарко, кондиционеры работают только непосредственно в вагонах. Поезда ходят медленно и нерегулярно. На большой станции в общий гул вплетаются протяжные звуки скрипки. Нищий (а может быть, и не нищий?) музыкант, рядом с ним - коробка с несколькими долларами...