Месть полковника

Аннотация

Вернувшись домой после окончательного уничтожения Палпатина, Алексей внезапно попадает под арест полиции...

«Синяя молния» возвращалась домой. Несмотря на то, что первую помощь мне оказали ещё на борту «Кулака», Изабелла настояла, чтобы я не особенно нагружал себя. Так что я просто стоял свою вахту, после чего уединялся с девушкой в своей каюте — и мы предавались отдыху. Крейсер шёл на Землю в обычном режиме, без ускорений и всего остального. На самом деле, этот рейд окончился очень хорошо — Скайуокер сейчас решал вопросы с передачей «Кулака» Земле. Он мотивировал это тем, что Земля очень сильно помогла Новой Империи — и вполне заслужила этот корабль. Также решался сейчас вопрос о переводе самого Скайуокера на Землю. Проблем с этими делами никто не ожидал — во-первых, все в руководстве Империи знали, что этот Скайуокер — клон того Анакина, который должен был погибнуть на «Звезде Смерти», так что его назначение на Землю было очень удобным с политической точки зрения, а во-вторых — то, что он в компании одного земного капитана добыли данные об агентах Палпатина на территории Империи, было ещё одним шагов в пользу передачи Земле «Императорского Кулака». Так что, в течение недели Скайуокер должен был уладить все формальности — и пригнать на Землю этот линкор. Также, будущий главком СОЗ должен был договориться с экипажем корабля на предмет того, кто хотел бы остаться на корабле на момент перегона — и обучить земную команду, как управляться с этой летающей крепостью. Так что, «Синяя молния» держала курс на Землю, я, помимо вахт, отдыхал в своей каюте в компании Изабеллы, и всё пока что складывалось на удивление хорошо. Ну, по крайней мере, пока корабль не вышел из гиперпространства на территории Солнечной системы. Как только мы оказались в зоне действия земной системы связи, с нами вышел на связь командир главной базы СОЗ, которая располагалась на территории Кубинки. - Алексей, — сказал он, как только я ответил. — Нам нужно показать Вам наши последние разработки на основе ионного двигателя. И, разумеется, нам хотелось бы узнать Ваше мнение на тему того, что именно у нас получилось. - Ребята, а это ничего, что я только что с задания? Ничего, что я там чуть не погиб? - Алексей, это не займёт много времени. Просто посмотрите, что вышло — и сразу домой. Здесь ведь даже ваш крейсер посадить можно… - Так… Крейсер я здесь сажать не буду. Просто десантируюсь в скафандре — всё равно эту систему опробовать надо — и посмотрю, что Вы тут наделали. А вечером уеду домой на «Суре». Возражений нет? - Ну, хорошо… Конечно, возражения были у Изабеллы. Девушка уже полностью освоилась со своей «ролью» моего «здравого смысла», и теперь старалась защитить меня от «необдуманных поступков», какими, по её мнению, я часто занимался. - Алёша… Тебе напомнить, в каком состоянии Скайуокер тебя нашёл в реакторном отсеке «Кулака»? Ожоги от воздействия плазмы, воздействие вакуума… Это было всего три дня назад! - Ну, мне провели бакта-терапию, — сказал я. — Ты же знаешь, на что способна бакта! - Знаю, — ответила девушка. — И, как врач, заявляю, что ты слишком слаб, чтобы десантироваться в скафандре, как в этом твоём «Звездном десанте»! - Ну, для начала, он не мой… - Это твоя любимая книга, так что ты меня понял. Не готов ты пока что к таким вещам… - Милая… Если я не спущусь к ним сейчас — они ведь не отстанут… Да и потом — не за свои же деньги к ним ехать… Спецтранспорт для СОЗ пока что не готов — на нашем космодроме даже наш крейсер с трудом помещается… Так что — лучше я всё же десантируюсь к ним в скафандре. Ты сядешь за первого пилота — и выведешь меня так, чтобы я сел прямо на базу. Ты ведь сможешь? - Смогу. Ты сам меня обучал, так что — без проблем. - Вот и хорошо. Я приеду домой завтра утром. Можешь меня встретить даже. - Обязательно, — сказала Изабелла. — И почему тебе так легко удаётся меня умаслить? - Потому, что ты знаешь, что я прав. Просто не хочешь так просто соглашаться, нет? - Наверное, ты прав. Когда десантируешься? - Часа через два крейсер выходит на орбиту Земли — тогда и десантируюсь. - Только, пожалуйста, осторожнее… И это… два часа — ты ведь знаешь, на что их можно потратить? - Два — не знаю, так мне всё же надо будет собраться. А вот полтора, как минимум — знаю, на что, — ответил я, расстёгивая комбинезон Изабеллы. После того, как с комбинезонами было покончено, девушка буквально набросилась на меня. Мы сначала долго и страстно целовались, потом девушка быстро освободила от одежды меня. От поцелуев мы быстро перешли к ласкам. Каких-либо изысков не хотелось — хотелось просто доставить Изабелле максимум удовольствия за эти полтора часа. Я долго ласкал девушку, прежде, чем войти в неё. И Изабелла была только рада моим действиям. Конечно, получилось у нас всё немного скомкано, но всё же… После того, как мы кончили, оказалось, что до моего десантирования осталось всего полчаса — как раз переодеться и облачиться в скафандр. Вообще, боевые космические скафандры такого типа, как разрабатывались по моему заказу на Земле, Империей не использовались. Там считалось, что намного быстрее и дешевле сбрасывать десант на шаттлах. Я же, опираясь на опыт работы в моём мире и на книгу «Звёздный десант», которую, я в самом деле, очень сильно любил, предложил внедрить десантирование оттуда. На самом деле, скафандры были изготовлены довольно быстро. Испытать их в бою уже удалось — во время подавления «Правого сектора». Испытать их в космосе тоже уже удалось — во время полётов на Марс и на Корускант. Скафандры работали очень хорошо. Испытать систему десантирования пока что не удалось — времени всё не хватало. И вот теперь, пришло время для испытания. Я перешёл в десантный отсек и встал на специальную панель. Система подготовки опознала меня — и начала собирать скафандр прямо на мне, как детский конструктор. Разумеется, под скафандром на мне сейчас был форменный лётный комбинезон, в карманы которого я заранее распихал всё, что мне могло понадобиться на пути домой. Система собрала скафандр за несколько секунд, после чего упаковала меня в десантную капсулу. Теперь мне оставалось только ждать, пока Изабелла выведет корабль на траекторию десантирования — и система произведёт сброс десантной капсулы. Я сидел внутри капсулы, упакованный в скафандр и замотанный специальными ремнями безопасности. Я чувствовал, как девушка выводит корабль на курс сброса. На монитор внутри шлема скафандра выводились данные касаемо курса и скорости. Автоматизированная система сброса начала отсчёт времени перед запуском. И вот, когда отсчёт дошёл до нуля, электромагнитная катапульта «Синей молнии» швырнула мою капсулу к Земле. Старт был жёстким, с перегрузками. Я не потерял сознание лишь потому, что тренировался «держать перегрузку» ещё при начальном обучении, да ещё Сила помогла. И вот капсула оказалась на орбите Земли. Шла она с приличной скоростью, и вскоре вошла в плотные слои атмосферы. Начала работать внешняя аблационная оболочка капсулы. Под действием высоких температур она начала отваливаться от капсулы неровными кусками, обеспечивая меня тряской и прочими «приятными» эффектами. Куски оболочки должны были полностью сгореть в атмосфере, попутно буквально перегрузив радары возможного противника, который мог бы отслеживать мою высадку. После того, как первая оболочка отошла, скорость несколько снизилась, и в работу вступила вторая оболочка, ещё больше гася скорость — и забивая «снегом» средства наблюдения возможного противника. Собственно, так как я сбрасывался над своей территорией, капсула не несла всех этих средств РЭБ. Оболочки были обычными — и цель у них была самая, что ни на есть мирная — просто погасить мою скорость до той, при которой можно выпускать парашюты и спокойно приземляться. Итак, после третьей оболочки капсула, наконец-то, выбросила парашют, который замедлил меня до такой скорости, при которой я смог подорвать последнюю оболочку капсулы — и оказаться на воле. Несколько сотен метров я пролетел просто так, прежде чем раскрывать свой парашют. Наконец, высота стала достаточной для его раскрытия — и я сделал это. Мощный рывок, когда парашют раскрылся — и я медленно плыву в воздухе по направлению к базе. Через ещё несколько метров я отстёгиваю парашют, и заканчиваю спуск, пользуясь только двигателями своего скафандра. Посадка вышла мягкой — сказывался опыт десантирования ещё из прошлой жизни. Я опустился на полосу, на которую когда-то сажал «Буран». С места посадки я сразу отправился в кабинет командира базы. Тот обрадовался моему появлению, что само по себе было странным — для меня. Всё же, когда к тебе в кабинет входит человек в боевом скафандре с габаритами шкафа, это выглядит немного удивительно. Но так как командир этой базы в первую очередь был технарём, одним из тех, кто начинал воплощать мои идеи в металле и пластике, он обрадовался моему появлению. - Ну, и как Вам система десантирования, Алексей? — спросил он меня первым делом, вместо приветствия. - На мой взгляд — очень хорошо вышло, — ответил я. — Всё, вроде работает именно так, как и должно. Конечно, стоило бы проверить эту систему в боевых условиях, но… - Ничего, Алексей. Скоро будут полномасштабные испытания этой системы — и ещё нескольких. Собственно, для этого мы тебя и вызвали. На подходе ещё кое-что новенькое, на основе ионного двигателя. - Я же говорил, что я просто умею всем этим пользоваться. Я ни разу не разработчик всего этого… Ладно, что именно Вы сделали? - Мы установили доработанные ионные двигатели на истребитель Су-27. Машина оснащена двигателями с отклоняемым вектором тяги — и нам было бы интересно посмотреть, сможете ли Вы на нём летать. Всё же пилотов космических истребителей у нас пока что нет. - Хорошо. Где он? Через полчаса я задавал себе тот же вопрос — что я здесь делаю, сидя в кабине этого истребителя. На самом деле, машину для этого издевательства над ней, взяли одной из последних моделей — с полностью цифровым интерфейсом, за что этим разработчикам — отдельное спасибо от меня. Я настроил изображение на мониторах так, чтобы мне было удобно читать все показания приборов, после чего подал энергию с реактора на двигатели. Сразу же пришлось снижать тягу на минимум — так активно самолёт решил рвануть с места. Экспериментируя с тягой двигателей, я нашёл тот оптимум, на котором смог доехать до взлётной полосы. Это оказались пять процентов от номинальной тяги двигателей. Было, над чем задуматься. После того, как я выкатился на взлётную полосу, я активировал стояночные тормоза истребителя и стал наращивать тягу. После того, как РУД оказался выдвинут всего на десять процентов от номинала, я отпустил тормоза. Меня швырнуло вперёд, как из катапульты. Истребитель начал набирать скорость. Всего через несколько секунд была набрана скороть отрыва, и после того, как я взял ручку на себя, от бетона оторвалась сначала носовая стойка шасси, а затем уже и весь самолёт. Я начал набирать высоту. Да, тяга этих двигателей на самом деле была очень высокой — через несколько минут я находился на пятнадцати тысячах. Так как сопротивление воздуха было здесь ниже, чем внизу, я выдвинул РУД почти до предела. Истребитель рванулся вперёд. Скорость нарастала стремительно. Меня перегрузкой конкретно вдавило в ложемент пилота. Комбинезон с защитой от перегрузок работал очень хорошо. Несмотря на то, что тяжесть я ощущал, не было ни черноты, ни красного тумана. После того, как я разогнал истребитель до двух М, я решил дальше не рисковать — всё же конструкции планера не были рассчитаны на такие нагрузки. Я сделал несколько фигур среднего и высшего пилотажа — и нашёл, что самолёт выполняет их легко и просто. Покувыркавшись ещё немного в воздухе, я повёл истребитель на посадку. После того, как Су-27 замер на полосе, я выбрался из кокпита. Разработчики подошли ко мне. - Ну что? — спросил меня командир базы. - Ребята, задумка очень интересная, — сказал. — Но эти двигатели надо ставить не на этом самолёте. Его планер всё же, не рассчитан под такие нагрузки. Надо или строить совершенно другой самолёт — или использовать более прочную конструкцию. - Вторая модель будет использовать планер от ПАКФА, — сказал Игорь Константинович, главный конструктор. - Знаете, — начал я. — Я, конечно, не спец в разработке истребителей — но всё же, на мой взгляд, лучше всего будет построить совершенно иную машину. Так как она будет аэрокосмическим истребителем, она будет стоять на вооружении СОЗ — и будет намного лучше, если вы, парни, сразу начнёте проектировать именно аэрокосмический истребитель. - Ну, хорошо, — сказал Игорь Константинович. — Мы это учтём. - Вот и хорошо. А теперь, если нет никаких возражений, я всё же хотел бы отправиться домой, в Пензу. Меня довезли до Москвы, где я, купив билет на «Суру», просидел на вокзале, спокойно читая книгу. Собственно, я даже не читал — а лишь делал вид, что читаю — устал я сегодня так, что просто дальше некуда. Так что, когда поезд прибыл на путь и встал на посадку пассажиров, я одним из первых прошёл в своё купе (я решил не скупиться и взял билет в мягком вагоне, в двухместном купе), расстелил постель и просто отрубился. И спал до самой Пензы, благо «Сура» прибывала в восемь часов утра. Я вышел с вокзала. Настроение у меня было неплохим, где-то даже приподнятым. Я хорошо выспался, перекусил и успел привести себя в порядок. Я мечтал о том, что сейчас приеду домой, приму душ вместе с Изабеллой, потом… А мало ли, что будет потом. Может, любовью будем весь день заниматься… Или чем-нибудь другим. Уж, скучать точно не будем. Только вот, как это часто бывает, планам сбыться было не суждено. Прямо на выходе ко мне подошли трое полицейских. В голове быстро пронеслась шутка про то, что один из них умеет читать, второй считать, а третий — дорогу домой. Пронеслась — и улетела, так как их «старшой», с погонами прапорщика, обратился ко мне: - Прапорщик Сидорчук! Разрешите взглянуть на Ваши документы. Я достал паспорт из кармана комбинезона. Цивильных вещей при десантировании у меня, разумеется, не было, так что, пришлось ехать домой в том, что было под скафандром. В принципе, лётный комбинезон — вещь хорошая и довольно удобная, хоть и выглядит немного необычно. Но теперь я пожалел, что отправил скафандр с машиной, а не отправился сразу в нём. Ну, не нравились мне эти полицейские. Очень сильно не нравились. И мечом особенно не помашешь — не то это оружие, при помощи которого можно защититься от наших доблестных стражей порядка — они просто были не в состоянии признать оружие в световом мече. Не знали они, что это такое. Так что, если бы я начал обороняться от них при помощи своего меча, мне пришлось бы рубить их насмерть. А мне этого ой, как не хотелось… Пока прапорщик смотрел в мой паспорт, долго глядя то на меня, то на моё фото, сержанты, бывшие при нём, начали постепенно брать меня в полукольцо. Это мне уже совершенно не нравилось, но делать особенно было нечего. Даже трюк с контролем разума я не мог провернуть — на всех троих он бы просто не подействовал. - Сожалею, но мне придётся Вас задержать, — сказал прапорщик. - На основании чего? — спросил я. - На основании того, что выписан ордер на Ваш арест. - Ну… Ладно, — сказал я. — Позвонить Вы мне тоже не дадите? - Сейчас — нет. Только, когда оформим Вас. Так что — сдайте мне Ваш телефон. - Хорошо. Нет, разумеется, я мог сейчас их всех раскидать — всё же, я Джедай, или где? Мог, но не стал. Всё же, я был хорошим парнем, и, прежде чем начинать крошить всех налево-направо, надо было разобраться, что именно случилось. В конце концов, все эти парни были всего лишь исполнителями — а разбираться надо было с тем, кто их послал. Так что я пошёл под конвоем полиции. Собственно, шли мы не так уж и долго — только до припаркованного «Хантера». Меня загрузили в кормовой отсек, для перевозки задержанных. По пути я успел увидеть Изабеллу, которая пришла меня встречать. Я успел подмигнуть девушке, прежде чем меня заперли в отсеке. Там было не очень чисто и не особенно хорошо пахло. Собственно, так как я был Джедаем, я мог и дыхание задерживать. Так что я прост набрал воздуха в лёгкие — и вышел на мысленную связь с Изабеллой. - Алёша, что с тобой? - Я не знаю, — ответил я. — Но, кажется, это какая-то нездоровая ерунда. Сама ничего не предпринимай. Сообщи начальству — потом дождись Скайуокера. Так оно вернее всего будет. - Хорошо. Ты как — продержишься? - Думаю, что да. Везли меня тоже не особенно долго — всего лишь до одного из отделов полиции нашего города. Там меня быстро провели в кабинет, где сидел майор очень сурового вида — и низкого роста. Да и сам кабинет был маленьким и тесным. На самом деле, входя в него, я чуть было не проломил плечом стену. Я не удержался — и потыкал в неё пальцем. Я не ошибся — стена была фанерная. - Эй, ты! — обратился ко мне майор. — Нечего ерундой заниматься. Давай, садись — и отвечай на вопросы. Я аккуратно сел на стул, искренне надеясь, что он какое-то сможет выдержать мой вес. Стул выдержал. Майор начал спрашивать. - Алексей Аряев? - Да, это я. - Образование? - Высшее. - Что заканчивали? - ВТУЗ… — и так далее и тому подобное. Наконец, дело дошло и до сути… - Что именно Вы сделали с полковником имярек? - Да ничего я ему не делал. - А он написал в своём заявлении, что Вы таранили его машину — и он лишь чудом смог уйти от удара. - Ну, насколько я сам помню это дело, таранил не я его, а он меня, и только моя реакция спасла от удара. - А он говорит… - Говорить он может всё, что угодно. Мог бы он, например, видеозапись представить? Регистраторы сейчас у многих стоят. - А Вы можете предоставить видеозапись? - У меня нет видеорегистратора. - Тогда, раз Вы не можете доказать Ваши слова, придётся Вам посидеть в камере. Я имею право задержать Вас на 48 часов. Так что… - Да пожалуйста… - Вы не понимаете? Вас сейчас отведут в камеру. - И хорошо. - Увести его. В третью камеру. И меня под конвоем поели в камеры. На самом деле я был спокоен, как утюг. Я был наслышан о том, как здесь любят «выбивать» из людей признания. Знал и про разного рода издевательства над людьми, и про то, что любили кинуть в камеру с разного рода уголовниками «голубого» оттенка. Всё это я знал. И ко всему этому был готов. И знал, что себя я защитить смогу почти от всего. До камер предварительного заключения мы дошли быстро. Так как отнимать у меня ремень и шнурки никто не пытался — по причине отсутствия у меня вышеозначенных предметов, а обыскать меня никто особо не догадался, я обратился к конвоирующему меня сотруднику: - Прошу прощения, но нельзя ли передать Вам кое-что на сохранение? Эту штуку при обыске не нашли, а я не хотел бы идти туда с… этим. - Что там у Вас? - Вот это, — и я достал из кармана на комбинезоне свой световой меч. - Что это? — спросил полицейский. - Это… Это просто предмет. Не надо ничего с ним делать. Отдадите его мне или тому, кто у Вас его спросит. Но ни в коем случае — не показывайте его здесь никому, и не пытайтесь его включить! — при этом я сделал характерный жест рукой. - Я так и сделаю, — ответил полицейский. После этого он отпер дверь в камеру и втолкнул меня внутрь. Переступив порог камеры, я осмотрелся. Трое. И не мирные личности, вроде каких-нибудь любителей выпить и подраться на улицах города. Уголовники. И то, как они посмотрели на меня, указывало, что ребята явно хотят со мной пообщаться — и получить массу удовольствия от этого общения. И удовольствие это будет только для них. Долгое время без компании женщин, всё такое. В общем, они предвкушали нечто, приятное только им… - Эй ты, закурить есть? — спросил один из них, детина, «украшенный» пятидневной щетиной и шрамами на морде. - Не курю, — вежливо, тихо и культурно ответил я. - А в ж..у даёшь? — спросил он, вызвав буквально взрыв смеха у остальных. - Нет, — ответил я. — Я не по той части. - А мы по той, — заржал детина. — И ты тоже станешь. Сейчас. - Нет, ребята, — спокойно сказал я. — Не стану. Да, они меня не знали. А жаль. Ибо, если бы я орал и ругался — это ничего страшного не значило. А вот, когда я говорил тихо и спокойно, это означало, что сейчас будет беда. Но уголовники этого не знали. Они видели перед собой молодого человека совершенно не героической внешности, который казался им запуганным по самое «дальше некуда». Ну что же, надо было развеять их уверенность в том, что всё получится. Поэтому я просто закрыл глаза и слился с Силой. Первого уголовника — того самого детину — сбило с ног и швырнуло к остальным. Они начали разбираться, кто есть, кто, и кто это устроил. Потом до ребят всё же дошло, что творится что-то не то — и они налетели на меня всем скопом. Точнее, попытались налететь… Я спокойно стоял посреди камеры. Уголовники летали по всей камере по сложным траекториям, периодически сталкиваясь друг с другом, со стенами и потолком. Сила была могучим союзником. Пусть, я отдал своё меч — чтобы справиться с какими-то уголовниками, он мне был не нужен. Через какое-то время крики уголовников всё же привлекли внимание охраны. Дверь открылась. Уголовники упали на пол. Я сел прямо на пол — всё же, комбинезон был сделан очень хорошо, предохраняя меня от переохлаждения. К тому же он не пачкался, что было очень здорово — пол был не очень чистым. Полицейский заглянул в камеру. Его немного удивило увиденное — уголовники, которые должны были сейчас или избивать меня, или пользоваться мной, лежали сейчас вповалку и, кажется, стонали от боли. Я же, закрыв глаза, в позе лотоса сидел прямо на полу камеры и, казалось, медитировал. - Что здесь произошло? — грозно спросил охранник. - Гражданин начальник, уберите его, прошу… — произнёс один из уголовников. - Зачем? И куда я его дену? - Гражданин начальник… С ним страшно находиться вместе. Он что-то сделал — и нас разбросало всех. Уберите его! - Что ты с ними сделал? — это уже ко мне. - Да ничего. Я просто сел, помедитировал. А разве здесь что-то произошло? Ох, ничего себе… А как это вышло? - Это ты мне скажи, как ты это устроил? - Да ничего я не устраивал. Я же говорю, я сидел, медитировал, никого не трогал… Тут Вы вошли, странные вопросы задавать начали. Я ничего не знаю. - Ладно, посидишь здесь до утра — авось поумнеешь! - Да пожалуйста… И охранник вышел из камеры. Уголовники буквально взвыли, когда он закрывал за собой дверь. - Ну что Вам надо? — спросил он, снова входя в камеру. - Уберите его! Пожалуйста! Или нас — или его! Мы боимся… - Ладно, х.. с вами… Вставай! — мне. — Посидишь ночь в одиночке. - Хорошо. Одиночка была крошечной. Хотя место, чтобы сидеть и медитировать там было. Именно этим я и занимался, пока охранник не опустил нары, чтобы можно было лечь. Так как совесть моя была чиста, я просто-напросто заснул. День, в конце концов, был напряжённым, так что, почему бы не заснуть? Спал я совершенно спокойно, даже не думая о том, что во сне меня могут попытаться «убрать». Наверное, могли бы — если бы остался с уголовниками. И наверное, им было бы очень невесело от их попытки — ибо Сила всегда была со мной. А может и получилось бы, я не знаю. Раньше во сне меня убить не пытались. А в этом мире всё было не так. Он выглядел, как какая-то извращённая пародия на мою родину. Вроде бы — та же Земля, такие же люди — но порой здесь творилось такое, что хоть стой, хоть падай. Взять вот те же события, которые мы успешно остановили на территории соседней страны. У нас такого просто не могло произойти — с моментом начала космической эпохи на Земле люди перестали враждовать. То есть, да, время от времени кто-то пытался «мутить воду», но обычно всё затихало само. Или прилетали бравые ребята в чёрной форме Космической полиции и объясняли смутьянам, что так делать нехорошо. Обычно этого хватало. А авторитет начальника был таким, что даже самые отмороженные типы просто не решались с ним спорить. После того, как я проснулся, я проделал комплекс своих упражнений по совершенствованию владения Силой, и стал ждать, что именно принесёт мне новый день. А принёс он новый сеанс общения с со следователем. Следователь изо всех сил хотел, чтобы я признался в том, что я издевался над полковником, что я таранил его машину и делал ему прочие гадости. Мне же никак не хотелось в этом признаваться потому, что я ничего этого не делал. Следователь пытался меня запугивать, давить на меня и делать прочие нехорошие вещи, но единственный эффект, которого ему удалось добиться — это полное отсутствие всякой реакции с моей стороны. Тогда следователь решил перейти от слов к делу… - Значит так, если ты не признаешься сейчас во всём, что тебе инкриминируют, я найду способ сломать тебя! — сказал он. - Мне не в чем признаваться, — сказал я. — Всё то, о чём Вы говорите — выдумки этого человека, который стал офицером по ошибке. - Вы только что оскорбили выдающегося сотрудника органов внутренних дел, — сказал следователь. Я могу использовать это против Вас! - Я не оскорблял его, а назвал его тем эпитетом, который ему подходит больше всего. И, если учесть, сколько именно раз оскорблял меня он, то я вообще, комплимент ему сделал. - Он не мог никого оскорбить — он один из самых воспитанных людей в полиции Пензы. - Чисто для интереса — мы об одном человеке говорим? Такой, невысокого роста, плотненький такой, седые волосы подстрижены, как-то в стиле «площадки», голубые глаза? - Да, это он. - Так вот, он двух слов без мата связать не может. И тут такая ситуация — врёте или Вы, или я. Я за всю свою жизнь не врал ни разу. Значит, как бы прискорбно это не звучало, но Вы говорите неправду. - Да как ты смеешь издеваться над следствием! Да я тебя сейчас… - И что же Вы мне сделаете? - Охрана! Охрана! В пресс-хату его! Выбить из него признание! Ну что же… «Пресс-хата». Место, о котором столько всего было написано и показано. Место, которое можно назвать только «камерой пыток». А пытки в этой полиции очень любили. Например, как мне приходилось читать, в одном из городов человеку в задний проход запихали бутылку из-под шампанского. Где-то ещё человеку пихали туда же полицейскую дубинку, известную, как «палка резиновая», или же «демократизатор». Я не ждал, что со мной будут обращаться мягче или культурнее — но, с другой стороны, я не собирался давать им хоть малейший шанс причинить мне хоть какой-то вред. В камере пыток было готово всё. Батарея, которая буквально полыхала жаром, пара бутылок из-под пива, автомобильный аккумулятор, тазик с водой и разного рода щипцы и прочие инструменты. Да уж, средневековая инквизиция тут просто отдыхает. Ну что же, пора приступать к активной фазе обороны, а то как-то даже неудобно получается. Они тут, всё же готовились — значит, надо этим парням показать, как сильно они ошиблись, думая, что я дам им сделать мне хоть что-то плохое. На ходу я попросил Силу открыть мои наручники. Только после того, как они с лязгом упали на цементный пол, полицейские перестали думать, с чего бы начать — и посмотрели на меня. Я показал им свои свободные руки. - Ты как это сделал? — в один голос спросили они. - Ловкость рук — и никакого мошенничества, — ответил я спокойным голосом. — А теперь, ребята, я попросил бы вас ответить мне — зачем здесь эти «милые» приспособления? А так как вас тут двое — пусть один показывает на другом… Дверь камеры была звуконепроницаемой, так что снаружи никто не услышал те дикие вопли, которые звучали в камере, когда полицейские, ещё не поняв до конца, с кем они связались, испытывали друг на друге всё то, что они припасли для меня. Разумеется, я не был садистом — и не заставлял их калечить друг друга — хотя со мной они не стали бы церемониться. Я просто заставил их «прочувствовать и осознать», каково приходится тем, на ком они применяют свои палаческие навыки. Из камеры меня вывели через два часа. Я вышел сам — полицейские буквально выползли на четвереньках — помимо морального унижения, которому они подверглись, им было больно её и физически. Я же, снова нацепив на себя личину «примерного заключённого» снова оказался в кабинете следователя. Так как я никак не хотел признаваться в том, чего я не делал, следователь нашёл, как ему показалось, оптимальное решение — меня запихнули в ещё одно изобретение времён испанской Инквизиции, которое потом с удовольствием использовали все, кому нравилось издеваться над людьми — например, в гестапо. Меня посадили в карцер. Представьте себе такое помещение, в котором невозможно ни встать, ни сесть, ни лечь, ни вообще — просто выпрямиться во весь рост ни в какой плоскости. Думали, это меня сломит. Размечтались… Я методом «научного тыка» нашёл-таки для себя положение, в котором мышцы не так сильно уставали — и просто погрузился в Силу. На этом уровне «бытия» меня мало что могло отвлечь от концентрации — так что я снова вышел на связь с Изабеллой: - Алёша, что с тобой? — спросила девушка. — За что они напали на тебя? - Их натравил на меня тот полкан из Охраны, — ответил я. — Что там с прибытием Скайуокера? - Он прибыл. Сейчас разговаривает с временными командирами СОЗ. Все ищут тебя. - Что? И никто не знает, что меня арестовали? - Нет. Я лично показали на тех, кто задержал тебя — но они упорно говорят, что, да, они тебя видели — но тут же отпустили. А среди задержанных твоей фамилии нет. Ты хоть где именно находишься? - Честно говоря, я не знаю. Я ни разу не был в этом районе города. Походе на какой-то отдел полиции, но я не знаю, где это… - Ясно. Сможешь продержаться ещё несколько дней? Я дождусь Скайуокера — вместе мы быстрее найдём тебя. - Хорошо, — ответил я. — Продержусь. Ну да, сказать-то оно легко. А вот сделать. Например, меня не кормили — просто не кормили. Хотели сломить моё сопротивление. Да, без еды я могу обходиться достаточно долго — но и организм начинает слабеть. А когда он ослабнет окончательно — я не смогу так легко пользоваться Силой. Всё же, это дело очень хорошо напрягает организм. И я понял, что, надо хотя бы немного изменить мой статус. Хотя бы узнать, где именно я нахожусь — и как отсюда выбраться. Беда в том, что, кажется, полицейские меня начали бояться — они опасались подходить ко мне минимум, чем втроём. Взять под контроль троих было для меня сложно. А если захватить одного или двоих — кто их знает, не начнут ли они стрелять. В неадекватности нашей полиции я уже успел убедиться. И вот ведь что было главной проблемой — я на самом деле не хотел никого убивать. При желании — я мог бы сейчас вернуть себе свой меч и буквально прорубить им себе дорогу на волю. Только вот… не по-джедайски как-то это было. Всё же, я старался бороться за мир. Да, я положил кучу народа — лично, или с помощью пушек и ракет всех тех аппаратов, на которых я летал — но там всё же, шла война, и для того, чтобы заставить людей жить в мире — приходилось что-то делать с теми, кто мира не хотел. Здесь… Здесь ситуация была совершенно другой — я не хотел никого убивать. Эти люди, несмотря ни на что, не заслужили смерти. Они были лишь плодом развития этого мира. Если они выросли на фильмах типа «Бригады», «Бумера» и прочих «Бандитских Петербургов», они просто не могли стать иными. А моей задачей было сделать так, чтобы люди поняли, что есть другой путь — путь к совершенствованию, путь к гуманизму и остальным хорошим вещам. Надо было уничтожать не исполнителей, для которых ещё была надежда — а руководителей, которые жили припеваючи жили в таких условиях, получая от них все блага жизни. Я провёл в медитации несколько суток. Разумеется, Сила помогала мне контролировать окружающее пространство. Никто не подходил к карцеру, в котором меня содержали четыре дня. Да, Сила помогла мне замедли процессы организма до такой степени, что мне не нужно было заниматься отправлением естественных надобностей организма, но всё же… Звери, вы кого здесь держите? А если бы я был обычным человеком? На пятый день меня всё же решили выпустить из карцера. Разумеется, традиционно, о еде или посещении санитарно-гигиенических удобств речи не было. Меня снова повели на допрос. Да уж, что-то здесь точно неладно. Такое стойкое ощущение складывается, что все эти допросы — это просто фарс. Они просто хотят меня сломать — или уничтожить, если сломать вдруг не удастся. Надо уже что-то со всем этим делать. Например, хоть как-то изменить своё положение здесь… Следователь, как обычно долбил своё: «Зачем Вы вредили и грубили полковнику имярек?». Я же в это время изо всех сил думал, как мне отсюда выбраться, желательно без лишнего насилия. Блин, я ведь даже при побеге с Корусканта, когда там правил Палпатин, никого не убил! Здесь хотелось того же. Ладно, для начала имеет смысл узнать, хотя бы, где я нахожусь. - Сейчас Вы мне скажете, где я нахожусь, — сказал я, делая жест рукой. - Что? — спросил следователь. — Ну, хотя, можно и сказать… Всё равно, тебе конец… Мы находимся там, откуда нет выхода для таких, как ты! Так… Сила на него не подействовала. Ну, что же, Сила не панацея — она и должна действовать только на людей со слабым умом. Только вот, как быть дальше? От раздумий меня спас следователь — он достал из ящика стола электрошокер — и просто ударил им меня в грудь. Комбинезон мой был расстёгнут на груди — и удар жалом пришёлся в грудь, прикрытую лишь тонкой футболкой. Шокер выдал в меня свои паспортные 120 000 вольт. Ох, как же это было больно! Нет, наверное, простому смертному было бы гораздо больнее, но и мне было не очень-то приятно. Хорошо, что Сила помогла мне. Благодаря ей я буквально «впитал» в себя заряд шокера. Да, это было сложно — и не каждый Джедай так мог. Я сам довольно долго тренировался, узнав, что этот навык может спасти, когда тебя поражают энергетическим оружием. Например, пробивают насквозь световым мечом. Или стреляют в тебя из бластера. Шанс на спасение этот навык давал. Но, как же это было больно! - А хорошо пошло! — сказал я, глядя на следователя. Мужик отшатнулся, глядя на меня. В общем-то, я мог его понять, наверное, мои волосы встали дыбом и дымились. Глаза горели недобрым огнём. Даже изо рта у меня выходил дым. Есть, от чего испугаться… - Мужик, а ещё есть? — прорычал я (как же мне было больно говорить!). — А то мне мало! Следователь выскочил из кабинета, забыв открыть дверь. Я осмотрелся. Кабинет был крошечным. Зато там было небольшое окно, закрытое занавеской. Я сорвал её, рассчитывая посмотреть, что там. Да… Вот чем это не было — так это окном. Просто — бутафория. Типа, пейзажик какой-то… Где же я нахожусь? Я слышал о таких уловках — в боевых бункерах времён Холодной Войны. Чтобы операторы не особенно страдали от того, что они находятся на большой глубине — там делались такие вот бутафорские «окна», с картинками за стеклом. Это что же — я под землёй? Но с какой радости? И где я вообще? Судя по тем камерам, в которых я был — они явно, построены не вчера, и сделаны, именно, как камеры. Но про подземные тюрьмы на территории Пензы я не слышал. Собственно, я вообще про подземные тюрьмы на Земле не слышал. Что же за фигня здесь творится, интересно? И самое главное — когда я успел попасть под землю? Я же помню, что сразу меня провели в кабинет на первом этаже. И потом я по лестницам особо не ходил. Странно это всё. Я услышал какую-то возню за стенами кабинета. Немного напрягся, сканируя. Ого! Да там целый взвод полиции — и все с «ксюхами»… Вот никак я не мог понять смысл данного изделия — его же никак нельзя было применять для тех целей, для которых оно применялось чаще всего. Мощный «калашниковский» патрон — и короткий ствол, склонный к перегреву. В результате, при стрельбе в ограниченном пространстве можно было одними рикошетами перебить всех товарищей и коллег. Точность же была при этом такой, что при стрельбе очередями (а по-другому, зачастую, эти парни стрелять просто не умели) можно было с двадцати метров (они как раз остановились в отдалении) попасть куда угодно –только не в цель. Выходить я не стал — что-то не хотелось лезть под пули, даже учитывая сверхнизкую точность огня полицейских. Я потянулся Силой к их автоматам, нащупал защёлку магазинов, после чего осмотрелся в кабинете. Так был прекрасный деревянный стул. То, что надо. Я размахнулся — и швырнул стул буквально через дверь. Он пробыл её остатки и вылетел прямо под стволы полицейских. Те рефлекторно нажали на спуск. Грянул нестройный залп из тридцати стволов — и тишина. После этого я бомбой вылетел из кабинета. Полицейские лихорадочно передёргивали затворы автоматов, не понимая, что магазинов у них просто нет. Сейчас им было бы быстрее или достать пистолеты — или просто новые магазины — но такое решение не пришло в голову никому. Никто не смог помешать мне Силой вырвать автомат у одного из них. После того, как магазин сам поднялся с пола и прилетел мне в руку, наступила гробовая тишина. Единственным звуком было то, как щёлкнула защёлка магазина, вставая на место. - Кто ты? — спросил меня один из полицейских. - Я — Джедай, — ответил я. — Моя очередь. Что это за место и как я сюда попал? - Это тайная подземная тюрьма, которая сейчас принадлежит олигархам России. - Японский городовой! Зачем? То есть, кажется, понятно, зачем… Но ведь её же не вчера построили, так? - Изначально — это был подземный завод на случай атомной войны. Разместили под исправительной колонией, чтобы, в случае чего, здесь работали зеки. А потом, когда Холодная Война кончилась, завод стал частной тюрьмой. Для того, чтобы можно было упрятать кого-нибудь неугодного олигархам — и забыть про него. - Но как я попал вниз? Я же помню, что меня после того, как вывели из той камеры, перевели в простую одиночку — и всё. Я не ни по каким лестницам не спускался, и в лифте не ездил… - Сама камера была кабиной лифтом. Когда ты уснул — она сама опустилась на этот минус четырнадцатый этаж. После этого лифт был заблокирован. Тут на самом деле очень хитрая система лифтовых каналов… - То есть, выбраться этим же путём я не смогу? - Нет. Он перекрыт. Сразу же после спуска этой камеры, сверху был залит слой бетона. Эта тюрьма так и заполнялась — снизу-вверх, уровень за уровнем. Всё равно никого не планировали отсюда выпускать. - Ясно. И из камер, как я понял, никого особо не планировали выпускать. Исключение было сделано только для меня, да? - Как догадался? - Ну, что-то мне подсказывает, что того, кто меня сюда упёк, интересовали некоторые мои возможности. И моё оружие. Вы ведь слышали про СОЗ? - Ну, краем уха, — сказал сержант, с которым я разговаривал. - Я создал СОЗ. Я — первый Джедай Земли. И заточили меня сюда незаконно. Виноват в этом один полкан, которому я здесь перешёл дорогу. Отсюда вообще выход какой-нибудь есть? - Дай подумать… Через лифт центрального ствола тебя точно не пропустят. Даже несмотря на твои фокусы — только без обид. А так — надо смотреть схемы — они здесь ещё со времён завода должны были сохраниться. - Ну, хорошо, давайте смотреть. Заодно… Эй ты, прости, имени не знаю, будь добр, верни мне мою вещь, которую я дал тебе на сохранение. Полицейский медленно подошёл ко мне, запустил руку во внутренний карман своего кителя — и достал оттуда мой световой меч. Я повесил оружие на пояс. - Вот, так-то оно намного лучше. Ну, пошли, будем думать, как отсюда выбраться… - Но отсюда нет иного выхода — только через центральный ствол — или через каналы тех камер, что пока свободны. - Ясно. Значит, надо посмотреть на эти ваши планы… А пока полицейские думали над моими словами, я вышел на связь с Изабеллой. - Итак, дорогая, я нахожусь где-то в Терновке, под какой-то колонией. Здесь самый настоящий подземный комплекс, который стал мега-тюрьмой. Я смог выбраться из камеры — теперь думаю, как покинуть стены этого заведения. - Поняла, милый. Скайуокер уже в Пензе — мы поднимаем крейсер. - Тогда возьми на борт десантников из роты охраны космодрома — думаю, они пригодятся. К тому же, если мне память не изменяет — там как раз должно дежурить то подразделение, где наши и американцы, которые полосу препятствий разгромили. - Поняла. С ними ещё лучше будет, они же помнят, кто помог им сплотиться. Я посмотрел на своих попутчиков. Их было тридцать человек. Я был один — и мне удалось заставить их не стрелять в меня. Кажется, это был определённый прогресс. - Так, бойцы… Где находятся эти планы по эвакуации из этого вертепа? - Здесь недалеко есть небольшая диспетчерская. В ней можно посмотреть планы всех здешних ходов и переходов, а, если повезёт — то и попытаться вызвать лифт наверх. Вы же сможете захватить его при помощи Вашего оружия? — спросил меня сержант. - Захватить при помощи моего оружия… — повторил я. — Так-то да, смогу. Только хотелось бы выбраться отсюда, не убив никого. Значит, надо будет постараться, чтобы до этого дело не дошло. Ладно, веди, Сусанин, герой… - А как Вы узнали мою фамилию? — потрясённо спросил парень. - Ну, я ведь Джедай, — стараясь, чтобы удивление не попало в мой голос, ответил я. Бегом мы бросились к диспетчерской. Было совершенно определённо, что следователь уже успел уйти с этажа — или на лифте, или каким-то только ему ведомым способом, но нам нельзя было терять ни капли времени — неизвестно, что тут у них за сюрпризы имеются, чтобы не дать никому сбежать отсюда. Фраза про залитие канала шахты лифта бетоном очень сильно меня беспокоила. Если они могли такое — то где гарантия, что они не могли залить весь уровень? В диспетчерскую мы прибежали спустя несколько минут. Большая часть полицейских буквально повалилась на пол, чтобы восстановить дыхание. Я и сержант Сусанин оказались в норме. Дверь, хоть и запертая, без особых проблем поддалась моему мечу, и мы ввалились внутрь. Ну, здесь были компьютеры — и немало. Конечно, жаль, что с нами не было Уилфреда — он бы взломал здесь всё за несколько секунд, но, так как его здесь не было, приходилось всё делать самому. Я приготовился к тому, что компьютеры будут защищены и запаролены по самое «дальше некуда», но оказался приятно удивлён, когда Сусанин включил компьютеры. Никаких паролей не было. От слова «совсем». - Это как? — спросил я. - Это вот так, — ответил он. — От кого здесь паролиться-то? Да и пароли забывают постоянно. - Ничего себе, — удивился я. — Ладно, сейчас будем разбираться, что да как. На самом деле, в компьютерах было много всего. Планы тюрьмы я нашёл, после чего залип над изучением найденного. Так, разумеется, основным ходом наверх был центральный ствол. Он был достаточного объёма, чтобы по нему могли ходить очень большие кабины грузового лифта. Кабины эти были такого размера, что тот приснопамятный «Хаммер», купленный когда-то в Детройте (ох, как же давно это было!) мог в эту кабину въехать без особых проблем. И немалый вес этого вездехода кабина выдерживала. В конце концов, сюда именно на лифте спускали станки и прочее оборудование. Когда я узнал об источнике энергии для этой тюрьмы, мне чуть не поплохело — там, внизу, на самом последнем уровне, был установлен ядерный реактор одного из самых первых типов. Для его перезарядки топливом использовалась какая-то очень хитрая система. Я так и не понял, как она работает — были очень хитрые обозначения, типа «БР-1». Я посмотрел на Сусанина и попросил его разъяснить, что это может значить. - «БР-1» — это сокращение от «биоробот первой модели», — сказал сержант. - Не знал, что здесь техника до такого дошла… - А она и не доходила. Это так заключённых стали называть. Какой-то шутник про Чернобыль так сказал — и понеслось. - Ситхов корень… Ладно, значит, через центральный ствол идти бесполезно, как я понял. Здесь автоматические турели, кстати, что за великий гуманист додумался сюда ставить ДШК? - Не знаю, — сказал Сусанин. — Видимо, решили, чтобы с гарантией бить. - Да уж… Так вот, помимо турелей также за безопасность центрального ствола отвечают ещё несколько взводов автоматчиков — это как раз не проблема, а вот эти штуки мне заранее не нравятся… - Какие? - Вот эти, — я показал на экране. — Похожи на бетономещалки. Что-то подсказывает мне, что те, кто контролирует здесь всё, в состоянии просто залить бетоном весь центральный ствол. И тут уже моих навыков может просто не хватить. - А как тогда выходить будем? - А вот смотрите — здесь есть несколько так называемых вентколодцев. Да, лезть по скобам сорок метров — удовольствие ещё то, но… - Я понял, — сказал Сусанин. — Придётся лезть. Собственно, пока мы разговаривали, раздался грохот. Весь комплекс содрогнулся, как от мощного взрыва. Затем поднялась стрельба, а из радиостанции, установленной в диспетчерской, донеслось: - Всем, кто меня слышит! Это капитан второго ранга Изабелла Круа! Приказываю всем бросить оружие и срочно прекратить сопротивление! Под моим командованием рота десанта, и мы просто сметём всех вас! Я схватил микрофон и, нажав кнопку, ответил: - Говорит капитан первого ранга Алексей Аряев! Я тебя слышу! Ты далеко? - Мы расковыряли центральный ствол. Сейчас спускаемся к тебе на тросах. Скоро будем. К стволу пока не выдвигайся, тут постреливают. - Принято. Ты в скафандре? - Разумеется. Эти штуки пулю держат без проблем. Хорошо сработали «оружейники»! - Ну так… Десантники добрались до нас буквально через несколько минут. Сначала они очень нехорошо посмотрели на полицейских — я буквально видел через затонированные щитки шлемов, как их взгляды метали молнии, но, после того, как я объяснил, что эти конкретные полицейские ничего плохого не сделали, бойцы опустили оружие. На этот раз интернациональная десантура вооружена была довольно разнообразно — наши пошли в бой с АК-12, американцы — с XM8. Собственно, это не имело значения — как только охрана видела, как по центральному стволу на тросах спускаются какие-то ребята, забронированные по самое «дальше некуда», сопротивление как-то само по себе угасало. Поспособствовало этому и то, что перед началом спуска Изабелла, не мудрствуя лукаво, просто ударила по главному входу в центральный ствол из орудий «Синей молнии». Всех, кто там был, просто разнесло на молекулы. А тем, кто оказался защищён от первого удара, хватило и того, как здорово тряхнуло эту подземную тюрьму. Нас вытащили на поверхность. Крейсер «висел» точно над ямой, выжженной его орудиями. Я догадывался, кто мог удерживать многотонную махину точно над одной точкой. И это было хорошо, что этот человек предпочёл остаться за пультом крейсера. Я не думаю, что характер этого Скайуокера сильно отличался от характера моего прежнего начальника. А тот вполне мог ради своих подчинённых снести мечом пару голов. Так что — счастье местной охраны, что Скайуокер не пошёл меня выручать. Спустя две минуты, я сидел в кают-компании, крохотными глотками пил из чашки куриный бульон и просто наслаждался тишиной. Правда, недолго… - Алексей, тут к тебе полицай какой-то, — сказал старшина Смирнов, из группы Выборнова. - Пропусти, — ответил я, отвлекаясь от своего занятия. - Прошу прощения, — в кают-компании появился Сусанин. — Но, кажется, у нас проблемы… - Что случилось? - Администрация тюрьмы решила произвести подрыв реактора. Они перекрыли воду из системы охлаждения. А никакой АЗ там нет и быть не может. - Машу вать, — выругался я. — Ну, что за люди. Хорошо, сейчас будем думать, как это решить. Через сколько минут всё это может накрыться медным тазом? И чем это вообще грозит? - Грозит это тем, что всё, в радиусе трёх километров — глубина всё же большая, умрёт. Плюс отравление грунтовых вод и все побочные радости. А через сколько минут… Я не знаю. - Блин… Если за всем этим стоит кто-то из городских «шишек», я его лично изничтожу, — сказал я. — Ну, раз так… Пошли что ли. - Ты куда? — встала у меня на пути Изабелла. - Такие дела… Местные решили реактор пустить вразнос. Кроме нас, сама понимаешь, никто ничего сделать не сможет. Ты же не хочешь устроить здесь второй Чернобыль? - Нет, не хочу. Но и тебя пускать не хочу. - Ну, тут ничего не поделаешь, — сказал я. — Не беспокойся, радость моя. Я же буду в скафандре. А от радиации он защищает. Так что всё сделаем очень хорошо. Через несколько минут мы с Изабеллой и группа десанта уже спускались вниз, а аварийному реактору. Было решено протянуть временные шланги для питания системы охлаждения — после чего заглушить реактор — и эвакуировать его силами «Синей молнии». К сожалению, пока что специализированных кораблей для таких работ у нас не было — так что — по старинке, подцепить всё, что можно достать из реакторной, без вреда для окружающей среды лебёдками крейсера, аккуратно это всё вытянуть на поверхность и очень-очень осторожно вывезти за пределы орбиты Земли. Ну, а там уже имелись кое-какие варианты. Например, после того, как это дело окажется очень далеко от Земли, можно было попрактиковаться в стрельбе по реактору — так, чтобы он уже никому не смог причинить никакого вреда. Итак, мы спускались вниз, к реактору. Страшно мне не было. Если реактор рванёт — испугаться я всё равно не успею, несмотря на скафандр, а если мы успеем его охладить и заглушить — бояться, тем более, нечего. Так что мы просто спускались. Как устроен реактор такого типа, я знал довольно неплохо — ещё по прошлой жизни. Так что, я был совершенно спокоен. За спиной, в держателе для автомата, находились шланги, подключенные напрямую к городскому водопроводу. Надо было лишь подключить их к системе охлаждения реактора — и открыть краны. А потом думать, как остановить всю систему. Я не знал, что могли убрать из конструкции реактора, чтобы удешевить его стоимость, но, если уж убрали всю автоматику — считая и систему АЗ — дело было нехорошо, и ожидать можно было всего, что угодно. Вскоре спуск был завершён. Мы стояли на реакторном уровне. Мы с Изабеллой, ознакомившись с планами этажа ещё до спуска, отправились сразу в реакторный отсек. Несмотря на то, что, по идее, здесь уже никого не должно было находиться, некоторые бойцы, из тех, что сопровождали нас, были вооружены. Мало ли, кто мог здесь остаться, ведь люди, абсолютно преданные разного рода начальникам, были всегда. И началась работа. Пока несколько бойцов прикрывали нас с Изабеллой, мы подключали шланги к системе охлаждения реактора, подавали воду для охлаждения и делали ещё кучу вещей. Но это были так, семечки. Самым интересный было заглушить реактор. Система глушения там была. Только она была заблокирована. Такое ощущение, что намеренно. То есть, стержни-замедлители, которые, будучи полностью введены в активную зону реактора, глушат реакцию, там, конечно же, были. А вот механизма, который их опускал, там не было. Более того, при нештатной ситуации, стержни установлены так, что могут упасть в активную зону и под собственным весом — так вот, здесь они были заблокированы, чтобы этого не могло произойти. Зачем, интересно? Ну, ладно. Хорошо, что у нас с Изабеллой были мечи. Ими можно перерубить практически всё, что угодно. Сталь, во всяком случае, они режут на «ура». После этого стержни точно должны были упасть в реактор — а вот нифига! Что-то не давало им туда провалиться. Такое ощущение, что что-то, что было внутри активной зоны. - Алексей, — официально обратилась ко мне Изабелла. — Ты, я так понимаю, собрался туда? Сколько держит этот скафандр? - Я не знаю, — честно сказал я. — Когда их разрабатывали, я лишь сказал, что они должны что-то держать, на тот случай, если придётся работать после применения ОМП, но вот так, лезть в реактор — я не думаю, что они задержат всё. Конечно, в космосе-то всегда радиация есть, и скафандр от неё точно защищает… - Хорошо, я скажу по-другому. Ты обещаешь мне, что ты вернёшься? - Да, любимая. Это я тебе обещаю. Я подошёл к дверце, которая вела в активную зону. Конечно, чтобы протиснуться через неё в скафандре, надо было ухитриться, но иных вариантов не было. Я хоть и Джедай, но лезть в реактор с, простите, голой задницей, как-то не хотел. Так что, я ужался, как только смог и пробрался в крохотный шлюз. Изабелла заперла его за мной, после чего распахнулся внешний люк. Сразу же бешено взвыл счётчик Гейгера, а компьютер скафандра услужливо сообщил, что время пребывания в активной зоне без вреда для здоровья ограничено тремя минутами. Мысленно я выругался. Ладно, три, так три. К тому же, оно для человека рассчитано. Так что — повоюем. Я видел, что стержни-замедлители выдвинуты из реактора практически полностью. И задвинуты быть уже не могут — сюда запускали людей. Разумеется, из числа заключённых. И после работ эти люди тут так и оставались. Точнее то, что от них оставалось после долгого пребывания здесь, в активной зоне. Хотя они почти разложились, то, что от них осталось, заблокировало стержни после их подъёма. И теперь опустить их было нельзя. Если не убрать останки, конечно. И я принялся за работу. В ход шло всё, меч, манипуляторы скафандра, Сила… Но я смог всё это убрать. Разумеется, я просто сбросил всё это на пол, чтобы освободить ход стержней. И только после того, как всё было сделано, я посмотрел на запущенный секундомер. Десять минут. Естественно, дозу, которую я получил, счётчик Гейгера показывать не хотел. Я запустил процесс опускания стержней прямо отсюда (просто перерубив опору, которую можно было убрать и снаружи) и выбрался в шлюз. Хорошо, что скафандры были оборудованы системой быстрой дезактивации — пока я проходил через шлюз, специальные патрубки на броне скафандра выпустили специальную пену, которая собрала всё, что попало на скафандр, после чего меня окатило душем из той воды, что подключили мы с Изабеллой. Когда я вылез наружу, скафандр был чист. А индикаторы активности на контрольной панели реактора показывали, что реакция затухает. После того, как она затухла окончательно, мы с Изабеллой стали думать, как эвакуировать его отсюда. На самом деле, это помещение, в котором, находился реактор, было довольно большим. Это было натуральное капитальное строение, которое не было предназначено для того, чтобы его вытаскивали из этого места. Но и оставлять здесь его не имело никакого смысла. Даже, если залить здесь всё бетоном, рано или поздно кто-нибудь попытается сюда пролезть. Или для того, чтобы достать урановые ТВЭЛы, которым заряжен реактор, или с какой-нибудь другой целью. Оставлять его здесь было нельзя. Так что, у нас с Изабеллой созрел план. - Алёша, совершенно определённо, что просто так мы его не достанем, — сказала девушка. — Он намертво закреплён на этой плите. Плиту, тем не менее, вытащить было бы возможно, не будь в ней несколько тысяч тонн. - Ты хочешь сказать, что нам нужны антигравы? А они есть только на складе в Кубинке. - Значит, надо лететь в Кубинку, — сказала девушка. - Ну, это не проблема. У нас тут целых три пилота, которые являются лучшими во всей Солнечной — ты, я и Скайуокер… Кого пошлём? - Так… Что-то мне шутки твои не нравятся. Активируй-ка свой медикомп. - Да запросто. - Ну нифига же себе! Ты в курсе, что ты почти что смертельную дозу получил? - Догадывался, — мрачно сказал я. — То есть, я не лечу, да? - Да. И, как только мы здесь закончим — тебе придётся ложиться на лечение. Бакта-камера, к счастью, на борту «Синей молнии» есть, и бакта тоже имеется в наличии. Так что ты не умрёшь. - Ну, это радует, — ответил я. — А летит пусть Скайуокер. Пусть берёт с запасом. И заодно пусть плазменный резак прихватит — они как раз над ним работали. - Хорошо. И нечего тебе пока что здесь находиться. Пошли-как наверх. Отдохнёшь, все дела. Скайуокеру не три минуты лететь. - Хорошо, — дал я себя увести. Мы поднялись наверх, и я объяснил Скайуокеру, куда надо лететь и что надо взять. Командир отправился в ангар крейсера и вскоре вывел оттуда свой «ДИ-Опережающий». И только после того, как он поднялся в воздух, я сказал Изабелле: - А нафига мы его в Кубинку-то послали? Вот уверен я, что на борту «Кулака» есть всё необходимое. А он — вон он висит, его видно даже. Действительно, тушу линкора с Земли было видно невооружённым взглядом. Изабелла вышла на связь со Скайуокером. - Анакин, прошу прощения, кажется, мы совершенно зря отправили Вас в Кубинку, — сказала девушка. - Я уже понял, леди, — раздался в наушниках его мощный голос. — Всё, что нужно — есть на «Кулаке». Я заодно пришлю сюда команду инженеров, которые помогут Вам. Алексей ведь сильную дозу радиации схватил? - Да, так вышло… — ответил я. - Ничего страшного. Это не смертельно, — успокоил меня будущий (или уже настоящий) шеф. — день в бакта-камере — и всё будет отлично. - Благодарю Вас, — ответил я. — Дожить бы до бакта-камеры ещё. Нам ведь реактор ещё доставать… - Так. Алексей — твои услуги больше не понадобятся. Инженеры с «Кулака» всё сделают сами. Иди, ложись в камеру — и лечись уже давай. Изабелла, проследите за этим! - Так точно, командир! Так я и пролежал в бакта-камере всё время, пока Анакин летал на «Кулак», вёз помощь в город, а инженеры с линкора, прибыв на инженерном боте, вытаскивали реактор из-под земли. Я не видел, как «Синяя молния», подхватив капсулу, в которую упаковали фонящее чудовище, вышла сначала на орбиту Земли, потом, разогнавшись, ушла ещё дальше, и, наконец, отправила реактор куда-то в Дальний Космос. И я точно не видел, как Изабелла разнесла этот реактор на атомы из орудий главного калибра крейсера… Я проснулся на своей кровати в каюте «Синей молнии». Я лежал под лёгким одеялом, но и оно было скорее данью приличиям — я был совершенно гол, а бельё лежало на тумбочке. Изабелла сидела за компьютером, спиной ко мне. - Проснулся? — спросила девушка. - Да, — ответил я. — Что у меня плохого? - Всё хорошо, — ответила она. — Жить будешь. Только в реакторы больше лазить не надо. Бакта, конечно, вещь хорошая, но, если бы ты получил более высокую дозу — она могла бы и не помочь. Ты мог стать импотентом — навсегда. - Ну… Неприятно, согласен. - Неприятно?! И это всё, что ты можешь сказать? А про меня ты подумал? Я-то как? - Ну, я придумал бы что-нибудь… - Нет уж, не надо ничего придумывать. Лучше просто оставайся собой. Здоровым собой. Во всех смыслах здоровым! - Хорошо, милая, — ответил я. — Всё будет хорошо… Ладно, я так понимаю, что мы сейчас не на Земле? - Да, крейсер находится на геостационарной орбите над Пензой. Мы с шефом посовещались — и решили пока что пересидеть здесь. Там, внизу, такой переполох начался после того, как мы вытащили тебя из той тюрьмы. - Понимаю, — ответил я. — Тогда, в самом деле, немного подождём. А вообще-то, не очень хорошо это всё — офицера СОЗ среди белого дня буквально похищают по приказу какого-то типа, который, что называется, «не пришей ни к чему рукав», и — тишина. Никто ничего не знает, никому ничего не надо. Я предлагаю операцию. - Какую? - Сбросить десант на дом этого нехорошего дяди — притащить его куда-нибудь, где будут работать честные люди — и заставить рассказать, как было дело на самом деле. - Алёша… Ты уверен, что сможешь сам вести группу? Я не только, как врач, но и как твоя девушка спрашиваю. - Да. Смогу. Просто, если этого не сделать — он и дальше будет нам гадить. И поливать нас всяческими помоями — просто по той причине, что мы не сможем ему ответить. И группу должен вести я. Просто, что я за командир, который отсиживается за спинами десантников? - Хорошо. Я даю тебе разрешение на сброс. И через полчаса Изабелла положила крейсер в пикирование, чтобы произвести сброс десанта. Я снова находился в десантной капсуле — и она должна была отстрелиться первой. Крейсер вышел на курс атаки — и девушка начала сброс капсул. Я уже отстреливался неделей ранее, и тело очень хорошо помнило все неприятные особенности такого десантирования. А тут — повтор. Нет, на самом деле, когда за штурвалом девушка — ты сам прощаешь ей все синяки и ушибы при десантировании — так как хороший пилот всегда сбрасывает тебя так, что всегда оказываешься в нужном месте без особых проблем. А Изабелла, хоть это и был её первый настоящий сброс — пилотом была очень хорошим, и сбросы на тренажёре у неё выходили очень хорошо. Я раскрылся на высоте около двухсот метров над целью — домом «полкана». На сотне я отстрелил парашют и стал заходить на цель. Целью я для себя выбрал машину полковника — внушительных размеров тёмно-серый «Toyota Land Cruiser». Да, дядя очень любил большие машины, хотя сам был маленького роста. Мне когда-то рассказывали о таких вещах. «Комплекс Наполеона» это называлось, или как-то так. Нет, Наполеона Бонапарта я уважал, хоть он и был врагом России в своё время. Просто помимо этого он был сам по себе грамотный человек, который весьма разбирался в том, что делал. А вот этот конкретный противник — ничего не знал, ничего не умел. Зато умел очень громко орать матом на всех. И ещё делать разного рода гадости. И разного рода незаконными делами деньги умел зарабатывать. А так как он перешёл дорогу СОЗ в моём лице — он должен был понести наказание. Реактивный двигатель моего скафандра снизил мою скорость до «нуля», только вот высота была несколько больше нуля. Я раздался скрежет сминаемого весом скафандра металла и истошный вой сигнализации. Я сделал шаг вперёд и аккуратно спрыгнул с искореженного моим приземлением капота машины полковника. Мои товарищи из десанта аккуратно приземлялись рядом. На шум выскочил хозяин машины. Ну, я не знаю, может, мы выглядели не очень страшно, может он не успел этого осознать — но первыми словами полковника (он был одет в какой-то спортивный костюм, уместный в «лихие девяностые») стало: - А ну, быстро свалили от моей машины, на…! Разумеется, подчиняться я даже и не подумал. Напротив, я картинно достал из захвата модифицированный для работы в скафандре «АК-12» и, прицелившись в своего недруга, сказал: - Дядя, ты это… орать-то прекрати. Чай не в лесу находишься. Да и там орать особо не следует. Особенно, такими словами! Тем более, что придётся тебе, дядя, проследовать с нами в суд. - Да в … видел я ваш суд! - Нет, дядя… Не видел ты его. Зато теперь ты расскажешь всё о своих грязных делах, о своих финансах — и обо всём остальном. И получишь срок. И всем будет очень хорошо от этого. Ну, кроме тебя, конечно. В ответ раздался такой поток мата, что чисто из спортивного интереса я засёк время — будут ли повторы. Надежда оказалась тщетной, несмотря на службу в Морфлоте, так «цветисто» выражаться, как там, этот человек не умел. Повторы начались буквально через несколько секунд. - Короче, дядя, — наконец сказал я. — Мат тебе не поможет. Тем более, что всё, что ты тут говоришь, пишется на регистраторы наших скафандров. Так что — ноги в руки — и пошёл! Разумеется, никуда пешком ему идти не пришлось — вслед за нами Скайуокер отправил с борта «Кулака» малый шаттл, куда мы и загрузили полковника, замотанного тросом до состояния египетской мумии. Так как всё время, пока мы выбрасывались, выходили на цель и занимались «культурной беседой» с «полканом», Скайуокер очень «вежливо и культурно» разговаривал с доблестными представителями юстиции, нас согласились принять в областном суде. Там были в курсе того, как меня похитили, пользуясь моими взглядами. Там же сейчас присутствовали несколько офицеров из высшего командования СОЗ. В общем, шоу обещало выйти на славу. Пилот посадил шаттл на стоянке около суда. Несмотря на то, что стоянкой теперь пользоваться стало несколько проблематично, никто даже не посмел ничего возразить — особенно после того, как из шаттла выгрузились несколько фигур в боевых скафандрах. А после того, как эти люди провели в суд кого-то ещё, замотанного тросом, интереса к этому действу только прибавилось. Скоро около здания суда появились машины трёх пензенских и двух общероссийских телеканалов, и журналисты чуть не передрались за право пробиться первыми в суд… А в зале суда, пока двое десантников упаковывали «полкана» в клетку, я спокойно рассказывал судье, с чего всё началось. Я рассказал и про ничем не спровоцированные «наезды» в отделе, и про «дополнительные способы зарабатывания денег», и про «гостей», которые приходили ко мне после казино (разумеется, я умолчал про Силу и то, как мне пытались помешать выиграть) и про попытку тарана… В общем, рассказывал я долго, охотно и с большим удовольствием. А когда рассказал про СОЗ и про то, что я, в отличие от обвиняемой стороны, хочу помочь Земле стать полноправной Звёздной державой, шансов на то, что моего врага не посадят, почти не осталось. Остальное меня не интересовало. Я хотел сейчас только одного — вернуться на борт «Синей молнии», уединиться в каюте с Изабеллой — и предаться любви. А там — да хоть атака ещё каких-нибудь злыдней на Солнечную — чтоб никто не беспокоил. Так что, оставив «полкана» на попечение приставов, мы вышли наружу. Я прислонился к броне шаттла и поднял забрало шлема. Тут же ко мне бросились журналисты. Правда, до меня они не обежали — сначала постарались десантники, выставив вокруг меня защитный кордон, а потом я просто глазами приказал журналистам исчезнуть. Для таких вещей при штабе СОЗ была создана должность офицера по связям с прессой. Немного постояв около шаттла, я забрался в салон. Пилот открыл дверь своего отсека: - Куда лететь, господин капитан? - Забрось нас на «Молнию» — и можешь возвращаться на «Кулак». И у нас принято обращение «товарищ». - Так точно, товарищ капитан. Челнок поднялся на антигравитационном приводе и взял курс на «Синюю молнию». Я сидел в кресле для десантников, думая о том, что завершилась очередная глава моей новой жизни. Я думал о том, что я стараюсь сделать что-то хорошее, защитить Землю, а какая-то сволочь, желая «срубить деньжат по-быстрому», этому мешает. Да, пусть угрозы со стороны Империи больше не было — но Галактика большая, и не факт, что она исследована вся. Те корабли, которые атаковали нас во время первого прыжка, были неизвестны ни Скайуокеру, ни Трауну — а ведь предполагалось, что эти ребята осведомлены обо всём, что творится в Галактике. Так что — к таким людям, как доставленный нами полковник, я не испытывал ничего, кроме омерзения. Да и что можно было испытывать к тем, кто, будучи призван «служить и защищать», на самом деле, служил лишь себе, и защищал лишь интересы подобных ему? Да, это дело было закончено — и теперь после небольшого отдыха я был готов взяться за то, что мне преподнесёт Сила. От размышлений меня оторвала стыковка шаттла с «Синей молнией». Попрощавшись с пилотом, я перебрался на борт своего крейсера. Умная автоматика боевого трюма избавила меня от брони, и я, наконец-то, смог обнять Изабеллу. Потратив час времени на заход на космодром Пензы и посадку, роспуск десантной роты по их месту базирования, я дождался, пока мы с девушкой останемся на борту корабля одни. - Ты сильно меня хочешь? — спросила Изабелла. - Ты даже не представляешь, насколько сильно, — ответил я. Мы находились у меня в каюте, и на девушке под комбинезоном больше ничего не было — я ясно видел это. Изабелла перехватила мой взгляд и, усмехнувшись, Силой расстегнула комбинезон на мне. - Молодец! Используешь любую возможность для практики! — похвалил я девушку. - А то как же, — ответила она, раздевая меня окончательно. Я лишь поворачивался, чтобы Изабелле было сподручнее стаскивать с меня одежду. После этого я так же, используя лишь Силу, раздел свою любимую. Ну, а потом мы с ней просто любили друг друга, и всё, что происходило сейчас за бортом крейсера, было нам совершенно по барабану… Несколькими днями спустя мы с Изабеллой гуляли в парке. Да, несмотря на то, что, по сравнению с Парижем, Пенза была не самым романтичным городом в мире, хороших мест, где можно было хорошо погулять, хватало и у нас. Очень баловала последними хорошими деньками, деревья в парке начинали красиво желтеть — и это было очень красиво. Мы ходили по дорожкам, разговаривали и дышали свежим воздухом. Да, давно, ситх побери я не гулял с Изабеллой. С того времени, как мы познакомились, гулять было особенно некогда, а наша с ней прогулка по Москве оказалась безнадёжно испорчена какими-то отморозками. Так что, по сути, сегодня в первый раз мы с ней нормально, спокойно гуляли по парку. Мы разговаривали о каких-то пустяках, просто — ни о чём. Идиллия, одним словом. Как вдруг… - Всё равно, я убью тебя, Аряев! — вдруг заорали где-то сзади. Моё тело, Сила и реакция Джедая всё сделали за меня. Я даже не успел ничего подумать, как оказалось, что я стою, прикрывая собой Изабеллу, и держа выключенный меч параллельно земле. У моих ног лежал полковник с прожжённой моим мечом дырой в груди. Оказывать ему какую-то помощь было уже поздно и бесполезно — я нанёс такой хороший удар, что пробил сердце и что-то ещё. Вот теперь дело совершенно точно было закончено. Нет, я не испытывал ни радости от того, что убил этого нехорошего человека, ни ликования. Я только никак не мог понять — зачем он это сделал? Неужели не знал, что человек, способный так запросто спуститься с неба в боевом скафандре, в состоянии «уработать» его, что называется, голыми руками? А с чем он хотел меня атаковать? Нож. Охотничий нож. Да, довольно большой и длинный — но совершенно бесполезный против меня… Печально. Я всегда не любил никого убивать — но мне снова пришлось — и это было печально.