Шрифт:
– Плотный, пониже меня ростом, волосы коротко подрезаны, лицо похоже на камень, но оно было так знакомо! Кто это был? Кто-то из тех, кого я не помню? Пожалуйста, Гай, помоги мне вспомнить!
Лицо Гизборна окаменело. Робин смотрел на него, чувствуя, как в голове снова просыпается горячая, пульсирующая боль. Со слабым стоном он повалился вперед и последнее, что помнил, были руки Гая, сжимающие его плечи.
Молодой рыцарь едва успел подхватить заваливающегося вперед Локсли. Юноша глухо застонал и забился в каких-то жутких конвульсиях. Гай сгреб его в охапку и уложил на постель. Из носа и ушей юноши лилась кровь, голова безжизненно клонилась вбок. Не имея представления, что делать, Гай только прижимал его плечи, стараясь удержать дергающееся тело.
– Держи его, Гай! Не давай ему дергаться!
Гизборн крепко стиснул юношу, одной рукой прижав его к постели, второй оттянув вниз челюсть. Лейла ловко влила снадобье. Робин судорожно закашлялся.
– Подними его! –рявкнула нежная сарацинская принцесса. –Держи его голову.
Стоны Робина становились все слабее и слабее. Корчи тоже понемногу проходили. Гай осторожно поглаживал его грудь и придерживал голову, сам удивляясь ощущениям теплоты и сострадания, пробудившимся в его душе. Так он мог бы переживать и сострадать кому-то очень близкому, родному. Лейла торопливо отерла кровь с лица юноши и взглянула на мужа.
– Побудь с ним пока. Интересно, куда запропастилась Амонет? Ведь знает же, что питье надо давать каждое утро в одно и то же время!
Лейла подошла к двери, но едва успела отпрыгнуть. Дверь едва не была снесена пухленький ураганчиком. Амонет с хриплым криком бросилась на колени перед постелью и прижалась пылающим лицом к бессильно повисшей руке юноши.
Гай без лишних разговоров поднялся, в два шага добравшись до бутыли и набулькав пол-чаши. Лейла почти силком влила вино в рыдающую Амонет. Девушку била дрожь.
Робина все ещё слабо передергивало, но судороги почти уже прекратились, дыхание стало спокойнее. Амонет забралась на кровать, положив голову юноши себе на колени и нежно поглаживая ему лоб и грудь. Гай мерил комнату шагами, переводя взгляд с что-то нежно шепчущей Амонет, по щекам которой все ещё катились слёзы, на собственную любимую супругу и обратно. Наконец терпение его начало иссякать.
– Отвечай, девушка, – резко произнес он, обращаясь к Амонет. –Где ты была? Почему он остался без присмотра?
Лейла не посмела прекословить мужу, но в её глазах, обращенных на Амонет, светился немой вопрос.
Амонет поежилась, но теперь, успокоенная теплом и выровнявшимся дыханием юноши, она могла говорить. И по порядку, стараясь не сбиться и не запутаться, поведала вымышленную историю о похищении и побеге. Гай и Лейла слушали, не перебивая. Когда Амонет закончила наконец свой рассказ, Лейла подошла к ней и осторожно развязала завязки плаща. Из её горла вырвался возмущенный вскрик, когда она увидела покрытые глубокими царапинами и кровоподтеками плечи и бока бедняжки. Амонет покраснела до корней волос.
– Было темно, господин. Я не вижу во тьме.
Щеки юного рыцаря залил яркий румянец стыда. Он мотнул головой, словно отгоняя тягостные воспоминания, развернулся и выбежал из комнаты.