Шрифт:
– Хвала Аллаху, – прошептала девушка, целуя его руку и орошая своими слезами. –Я уж боялась… Как ты себя чувствуешь, любимый?
– Он очень плох, – грустно ответила Амонет, бросив взгляд на лежащего на тахте в углу рыцаря. Он был уже раздет и укрыт собственным плащом и шкурами .
– Болт от арбалета повредил легкое. Ему трудно дышать и он почти все время без сознания.
– Помоги мне, – Робин оперся о плечи девушки и заставил себя встать. –Я хочу сесть рядом.
Добравшись, наконец , до ложа Гизборна, Робин опустился на его край. Гай был бледен, с посеревшими губами и лицом, на котором застыли крупные капли испарины. Робин с болью смотрел на осунувшееся лицо рыцаря. Сейчас он уже жалел, что память вернулась к нему. Он просто не знал, как вести себя с тем, кто был его врагом, кто спас его от собственных обезумевших наемников, чтобы отомстить самому, а теперь лежал здесь, пожертвовав собой ради них с Амонет.
– Отец…то-есть, я хотела сказать, Назир, – поправилась Амонет. – обработал рану и поставил ребра на место. Но бедному господину очень худо. Прошу, побудь с ним, пока я принесу тебе еды и воды.
Амонет кивнула.
– Я потом расскажу тебе. Сейчас тебе надо подкрепиться. Ты потерял много крови и надо приготовить питье.
Робин проводил взглядом пышную фигурку. Сердце тяжело устало колотилось в груди. Гай снова застонал, мечась, сбрасывая с себя одеяла. Робин положил руку ему на грудь, второй взял большую ладонь рыцаря. Как ни странно, это успокоило Гизборна. Хрипло вздохнув, он обмяк.
– Всё хорошо, Гай, – тихо произнёс Робин, убирая пряди слипшихся на лбу Гизборна соломенных волос. –Никто не тронет тебя…пока я жив…
Хлопнула дверь.
– Робин…
Он обернулся медленно, постепенно выхватывая боковым зрением тоненькую фигурку.
– Марион…
Робин окунулся в большие полные слёз глаза.
– Ты жив!
– Да…жив…
Неожиданно он с ужасом понял, что не знает, что сказать ей. Более того, что больше всего на свете хотел бы, чтобы на её месте здесь была Амонет. Но он должен был. Объяснения всегда тяжелы.
– Марион…
– Ничего не говори, – прошептала она, обнимая его. –Я так рада, что ты вернулся…
Её губы прильнули к его. Не надолго, всего на миг. Робин отстранился и осторожно отвел ручки былой возлюбленной от своей шеи.
– Многое изменилось, Марион…слишком многое…
– Да…о том, кто я и что я, вспомнил лишь очнувшись на тропе, над телом Гая. Слишком многое случилось…ты считала меня мертвым, как и остальные…я понимаю…
Марион отшатнулась, побледнев.
– Это она тебе сказала?
– О ком ты?
– Твоя толстая сарацинская подружка, – в голосе женщины смешалось столько всего, горечь, ревность, злость. Робин покачал головой.
– Амонет ни слова не сказала мне.
– Амонет…похоже, эта девка запала тебе в душу!
– Тот белокурый мальчик, – кивнул Робин. –Я так и понял.
– Не осуждай меня, Робин, – теперь голос Марион звучал жалко, на грани срыва, – мы все считали тебя погибшим. Роберт спас мне жизнь…больше, чем жизнь…
– Я не могу судить тебя, – мягко ответил Робин, , снова повернувшись, чтобы отереть испарину с лица Гизборна. –Это был твой выбор. Значит, таково было веление судьбы.
Робин кивнул, протянув ей свободную руку, и она повисла у него на шее.