он кивнул на Локсли. Девушка обняла свою подругу, которая выглядела немногим старше и была пухленькой, с тяжелой грудью и бедрами.

– Господин, одной мне трудно будет. Позволь Амонет остаться со мной!

Это не входило в его планы, но Гай трезво оценивал силы девушки.

– Пусть останется и она тоже, – позволил он. – А теперь пусть твоя подруга спустится и принесет сюда поесть и вина…для меня и для вас обеих. Твоя подруга понимает наш язык?

– Не очень хорошо, – Лейла погладила пышечку по плечу. –Она знает всего несколько слов.

Она произнесла что-то по-аравийски, и пухленькая девушка, кивнув, убежала вниз.

– А ты? Ты неплохо говоришь по-нашему, – Гай заинтересованно взглянул на сарацинку.

– Я не всегда была рабыней, – девушка вскинула голову и обожгла молодого рыцаря рыжим взглядом. –Мой отец- повелитель правоверных Салах-ад-Дин!

Гай задумчиво взглянул в лицо хрупкой рабыне. Было что-то в ней, что не позволяло усомниться в её словах. Стало быть…

– Значит, ты принцесса…забавно…

– Так судил Аллах, – пожала плечами девушка, – кто мы такие, чтобы противиться его власти?

– Подойди, – Гай опустился в кресло, пристально глядя на девушку. Она приблизилась, спокойно глядя на него.

– Если ты задумал худое, господин, то противиться я тебе не могу, – её голос прозвучал словно гром небесный, заставив Гая отдернуть руку, которую он опустил было на бедро девушки. –Но то, что ты сделаешь, будет на твоей совести…

Гай поднялся, нависая над строптивицей как скала. Она встретила его бесстрашным взглядом золотистых глаз. Со стороны послышался жалобный стон. Гай вздрогнул, повернувшись. Локсли захрипел и снова застонал. Гизборн махнул рукой.

– Займись им, девушка…

Она бросилась на помощь Локсли, бережно приподняв его голову, нежно шепча, успокаивая.

Вернулась Амонет, полненькая сарацинка с пышными формами и нежным полу-детским лицом. Гай велел поставить второе ложе рядом с первым, что исполнили слуги. Амонет притащила целый поднос с жареным мясом, вином и сыром. Поев, Гай оставил немного мяса и сыра девушкам, а сам свернулся на своем ложе, наблюдая за двумя фигурками, снующими вокруг постели больного. Языки пламени в камине вырисовывали их четко и ясно, просвечивая сквозь тоненькие, потертые рубахи. И у молодого рыцаря не раз и не два перехватывало дыхание при взгляде на изящную пышнобедрую фигурку принцессы Аравийской. Он сам не заметил, как задремал.

Когда он проснулся, то не сразу вспомнил о произошедшем. Его собственная постель, рядом постель с неподвижной костлявой тушкой, едва прикрытой одеялом, две фигурки, спящие на подстилке в углу, тесно прижавшись друг к дружке.

Гай сполз с ложа и обошел постель пленника, наклонившись над ним. Знахарка неплохо потрудилась. От больного исходил сильный запах трав, среди оттенков Гизборн разобрал аромат зверобоя. Волосы ему остригли и тщательно обрили голову, чтобы можно было заняться вплотную раной. Без своей буйной гривы разбойник выглядел почти ребенком. Целебный бальзам из трав покрывал чудовищную рану густым слоем. Дыхание раненого стало спокойнее и ровнее, хотя он иногда постанывал. Взгляд Гая скользнул по изможденному лицу, заляпанной бальзамом подстилке в угол, где спали девушки. Сарацинская принцесса пошевелилась, вздохнув во сне, рубашка на ней задралась и Гай судорожно сглотнул, ощутив как снова заполыхали щеки при виде гладкого смуглого бедра и чего-то ещё, темного мягкого пушка, краешек коего виднелся из-под рубахи. Девушка снова зашевелилась, просыпаясь, а Гай стоял столбом, не в силах оторвать зачарованного взгляда от открывшейся красоты.

Лейла открыла глаза и торопливо одернула задравшуюся рубаху. Гизборн отступил на шаг, всеми силами стараясь выглядеть спокойно, даже не подозревая, что с физиономией ярко-красного цвета это не то что бы затруднительно. Сарацинка же и не думала краснеть, хотя из одежды на юном рыцаре оставались лишь исподние порты. Напротив, её взгляд был полон вполне искреннего интереса и восхищения, что в общем-то было закономерно- Гай сам не подозревал, как привлекательно выглядит его мускулистая тушка и белоснежная кожа. Некоторое время молодые люди молча пялились друг на дружку. Первым опамятовался рыцарь и тут же почти бегом бросился к своей постели, рядом с которой бросил ночью одежду.

– Я спущусь вниз, – сказал он, одеваясь, -а вы будьте тут. Если что-то понадобится, отправишь свою подружку. Я пришлю вам еды и питья.

Спустившись вниз, он отдал несколько распоряжений по поводу завтрака и после того, как накрыли на стол, велел отнести часть еды в его покои. Затем почти до обеда занимался обыденными делами, присматривал за порядком, вершил суд, тренировался. Тренировки проходили на внутреннем дворе и он даже не подозревал, что за ним неотрывно наблюдает пара темных восхищенных глаз из крохотного оконца на верхнем ярусе.

– Он красивый, – мягко сказала Амонет, тронув подругу за плечо, – хотя и не такой, как этот. Но он ведь франк, христианин…

Лейла кивнула, не сводя глаз с тренирующегося на дворе юного рыцаря. Амонет с тихим вздохом принялась отирать тело раненого, покрытое крупными каплями испарины, чистым куском холста, смоченным в горячей воде. Её руки ловко сновали, она почти завершила работу, оставалась только спина. Амонет попыталась приподнять тело юноши, но сил было мало. Тогда она бережно перевернула его на бок. Осторожно омыла плечи, спину, острые выступающие крылья лопаток.