– Не хочу, чтобы ты снова слёг, - тихо ответила она, пытаясь поднять его. – Не хочу больше ненависти и страха…не хочу видеть, как тебе больно…

– Больно…- он рассмеялся страшным, тихим смехом. –Знаешь ли ты, что такое боль, девчонка? Ты, воспитанная в холе и неге…такая невинная, такая чистая…знаешь ли ты, как это больно потерять всех, кто был тебе дорог и…

– И?- с замиранием сердца прошептала Аннекен.

– …и оказаться во власти чудовища, грязной, мерзкой шлюхи…демона…

– Сначала ты переберешься на шкуры, - твердо сказала девушка, помогая встать пирату и переводя его к постели. –Я не знаю, что сделало тебя таким, каков ты был…но я хотела бы узнать…всё, что я поняла, Баз (по его телу прошла дрожь, когда она впервые назвала его по-имени) это то, что ненависть может породить лишь ненависть. Я устала ненавидеть…ты изнасиловал меня, поселил в моём сердце жажду мести, но я не хочу больше ненависти…Быть может, если ты расскажешь мне, что с тобой случилось, то тебе станет легче, и ты поймешь, что женщины-не чудовища. Ведь не чудовище же породило тебя!

Он покачал головой, не выпуская её руки из своих.

– Поставь мясо на огонь, - тихо произнёс он. –Пока оно будет вариться, я расскажу тебе свою историю. Тебе единственной…а потом, быть может, убью тебя…а может и не убью…одно знаю, если я буду и дальше хранить это в себе, оно разорвет меня…

========== 6. ==========

Потрескивало пламя. Пещеру наполняло живительное тепло и аромат вареного с травами мяса. Аннекен вернулась на постель и села так, чтобы видеть Рэтбоуна. Наконец-то она узнает его тайну! Его самый страшный кошмар! Ей бывло и радостно и жутко. Протянув руку, она накрыла ладошкой большую ладонь мужчины.

– Знаешь, ты похожа на мою настоящую мать, - тихо сказал он. – Она была такая же…нежная, всегда хлопочущая по хозяйству…мне было всего три года, когда её не стало, но я помню, как мягки были её руки. Отец любил её. Когда она умерла, он долго горевал. Но он был торговцем и должен был заниматься своим делом. И он взял в жены молоденькую вдову с соседнего квартала. Она была красива, с ангельским личиком. Но отец старался делать вид, что не видит, как она флиртует с покупателями, как заигрывает с толстым банкирским сынком, заходящим к нам якобы купить тканей.

Мне тогда было четыре года. И ещё почти два года, пока был жив отец, я не знал горя. Джоанна, так звали мою мачеху, была предупредительна. Она обихаживала нас, и часто, глядя на меня, улыбалась и говорила:

– Мой сладкий мальчик, ты так прекрасен! Словно ангел с небес спустился!

Если бы знать мне, что сулили её слова…Но что знает ребенок, лишившийся матери? Я знал любовь отца и предупредительную заботу мачехи. Пока однажды отец, выехав за товаром в Германию, не погиб в стычке с разбойниками. Его тело привезли купцы из его торгового товарищества. Он погиб, защищая своего друга. Всю ночь просидел я над его гробом и не верил, что он умер. Просил его не бросать меня…

По щекам пирата покатились слёзы. Аннекен придвинулась поближе, тоже во власти его боли.

– Почти месяц я провел в каком-то жутком забытьи. Не видел и не слышал ничего, - продолжал Рэтбоун, тяжело вздохнув. –Джоанна кормила, мыла, одевала меня. И я видел, что всё чаще её взгляд останавливается на мне, и что она часто беседует с какими-то людьми, приходящими в отцову лавку. Там теперь заправлял её дружок Ноулз. Я боялся его. Он был огромный, от него несло прогорклым маслом и тушеной капустой. Я возненавидел эти запахи на всю жизнь…

В ту ночь…(мо мощному телу пирата прошла нервная дрожь) в ту проклятую ночь я проснулся от того, что чья-то рука зажимала мне рот. Острие длинного ножа прижалось к моей шее и в тусклом свете свечи я увидел склонившегося надо мной Ноулза.

– Молчи, не то прирежу…- прохрипел он и перевернул меня на живот. Я не понимал, что ему нужно. Он навалился сверху и…я подумал, что умру, так было больно. Когда он…закончил…я остался лежать в луже крови и его мерзкого семени…было больно не только двигаться, но и дышать. Потом вошли ещё несколько парней. Все рослые и крепкие. Я плакал, просил Джоанну спасти меня, не отдавать им…Под конец, насытившись мной и бросив почти мертвого на постели, они ушли…Но стало намного хуже, когда внезапно дверь отворилась и вошла Джоанна. Увидев меня в таком жалком состоянии, она остановилась у кровати и внезапно прошипела:

– Ах ты дрянь паскудная, стало быть, вся твоя невинность и красивое личико-обман? Продажная дрянь!

Она принесла тазик и кувшин с водой и велела мне вымыться. Я подчинился, трясясь от страха. Тогда я не знал, что это она подослала ко мне Ноулза и его дружков. Я не понимал, что произошло. Я боялся, что они снова придут…но то, что было потом…было во много раз страшнее…

На третий день, когда я немного пришел в себя, она принесла мне кусок пирога и немного вина и велела подготовиться, сказав, что придет важный господин. Я не понимал, всё ещё не понимал, но чувствовал, что это будет что-то худое. И всё же, съев пирог и выпив вина, я вдруг почувствовал, как голова закружилась. Я даже не помню момента, когда этот человек вошел в комнату… надо ли говорить, что он проделал то же, что и Ноулз. Но видимо, в вино было что-то посыпано, я был словно в кошмарном сне, не в силах ни шевелиться, ни протестовать. Под конец он перевернул меня и выплеснулся мне в лицо. Когда он ушел, вошла Джоанна. Увидев, что я весь в семени и крови, она принесла воды и снова велела мне вымыться. Так начался этот ад…Позже я узнал, что она продавала меня за хорошие деньги извращенцам, жаждущим не женских ласк, а маленьких мальчиков. Она и Ноулз ни в чем не отказывали себе. Вскоре они сделали пристройки к дому и открыли вторую лавку. Мне теперь редко когда удавалось хотя бы просто передохнуть. Каждую ночь приходилось принимать по нескольку мужчин. Я радовался, если один покупал меня на всю ночь. Считал это удачей…

Я потерял счет времени. Прошло ещё два года. К тому времени я многому научился от моих «покупателей». И прежде всего сохранять спокойствие в любой ситуации. Я повзрослел, мне было девять, но мыслил я как вполне взрослый человек. Я научился хитрить и улещивать, и стоять на своём. Кроме того я подрос и моя внешность очень нравилась клиентам. И видя, как я становлюсь с каждым днём всё привлекательнее, но и своенравнее, и всё больше выхожу из-под контроля, Джоанна замыслила крупную сделку. Однажды она привела ко мне высокого представительного господина в дорогой одежде. Я ему понравился. Я понял это, когда она с довольным видом отошла, взвешивая в руке большой мешочек с монетами. Господин взял меня за руку и вывел из дома, набросив своё плащ и усадив в карету.