Я до смерти боялся, что ты умрешь. Ночью вслушивался, дышишь ты или нет. В первые несколько дней у тебя постоянно поднимался жар. А на шестой день случились судороги. Я здорово перетрусил! Потом тебя прошибло потом. Я не успевал обтирать, - он с улыбкой погладил её по груди под одеялом и Аннекен со странным чувством поняла, что это прикосновение приятно ей. –На седьмой день я понял, что кризис миновал. Ты дышала уже спокойно, почти не хрипела. Я всё ждал, что ты очнешься, но ты никак не приходила в себя. Прошла ещё неделя. Потом другая. Я мыл тебя, вливал бульон по ракушке…а ты всё никак…- он с нежностью поворошил её волосы. –Сегодня ровно месяц с тех пор, как…

– Месяц, - пробормотала она, пытаясь осмыслить. – И ты заботился обо мне весь этот месяц?

– А что тебя удивляет?- он улыбнулся. –Разве ты не заботилась обо мне? Я, правда, многого не помню, но помню как ты кормила меня, купала…как мы…

– …занимались любовью, - докончила она, с трудом удержав горькую усмешку. Интересно, что будет, если он вспомнит черенок хлыста? И всё остальное, что они с Жанной проделывали, а после и она сама. И веревки…

– Правда, - словно уловив её мысли, неуверенно произнёс он, - я не мог понять, зачем ты…связывала меня…но надеялся, что ты всё расскажешь, когда очнешься.

– Я и сама почти ничего не помню, - тихо ответила она. – А ты…когда я была…без сознания…ты меня…ты со мной…

Он кивнул. Очень спокойно.

– Да. Иногда я пытался…ласкал тебя…Мне казалось, это может помочь тебе прийти в себя. Но ты оказывалась всегда совершенно сухой. Никакой реакции. И я прекращал.

– Просто прекращал?- недоверчиво взглянула на него Аннекен. Пират слегка смущенно хмыкнул.

– Ну…не совсем…просто продолжал уже в одиночку.

У Аннекен сжалось сердце, когда она вспомнила его, сидящего на песке и пытающегося дрочить связанными руками.

– А со мной…никогда?

– Ты и так была слаба, - он пожал плечами. –Я мог навредить тебе.

Утром следующего дня покормив Аннекен, пират взялся за дошив зимней одежды. Костер теперь он поддерживал постоянно. Снаружи было очень свежо и он сделал из змеиной шкуры полу-прозрачную завесу. Аннекен наблюдала за ловкими движениями его рук. Как и она, он использовал высушенные жилы оленька в качестве ниток. Иглой служила рыбья кость.

– Я скроил куртку для тебя, - сказал он, наклоняясь, чтобы подбросить поленце в костер, - вот, примерь.

Он подошел, держа в руках заготовку из оленьих шкур. Помог просунуть ей руки в проемы для рукавов.

– По-моему великовато, но ты сейчас здорово исхудала. Надеюсь, понемногу наберешь вес. Тогда куртка будет тебе впору.

– Рэтбоун…- начала было Аннекен и тут же прикусила язык. Он медленно повернулся, глядя на неё с удивлением. Она видела, как мерцают его глаза.

– Как ты меня назвала?

– Рэтбоун, - пробормотала она, кляня себя последними словами. –Я вспомнила…это твоё имя.

– Рэт…боун…- повторил он медленно, словно ощущая на вкус это имя. –Да…это моё…имя…а ты…ты…

По его огромному телу прошла дрожь. Аннекен попятилась, отталкиваясь ногами, вжимаясь спиной в стену. Всё-таки он вспомнил! Она видела это по его глазам, таким же сумасшедшим, полным веселой ярости, ненависти…как тогда, в первый день их встречи на корабле…

– Ты-та самая девчонка с голландца!- он неожиданно расхохотался. – Вот так штука! Будь я проклят, крошка! Неужели ты…ааахххх!

Он протяжно застонал, схватившись за голову. Аннекен попыталась сползти с постели, но она была слишком слаба. А, гори оно всё…

Рэтбоун вскинул голову, держась за неё и постанывая от боли. Видимо, память возвращалась целиком и полностью и приятных ощущений это не доставляло. Аннекен вжалась спиной в стену, прижимая к себе одеяло. Её трясло от ужаса.

– Ты…- хрипло произнёс пират, подняв на неё горящие глаза. – Ты и твоя подружка…эта французская шлюха…сестричка священника…ох, черт подери, как же я мог…забыть…ты и она…

Аннекен судорожно цеплялась за одеяло, словно оно могло спасти её от чудовища, сидящего рядом с ней и смотревшего на неё с ненавистью. Рэтбоун протянул руки, больно стиснув её плечи. Аннекен беспомощно обмякла, задрожав словно умирающая дриада. Вдруг стало всё равно. Хочет насиловать, пусть делает, что хочет, хочет пытать, убить, пусть…

– Делай что хочешь, - тихо, устало произнесла она. – Я устала бояться…тебя…других…

Он подтянул её к себе, глядя в большие темные глаза девушки. Темно-карий взор скрестился с серо-голубым. В глазах пирата была ненависть, боль, но и ещё что-то. Рывком он вырвал одеяло из её рук и опрокинул спиной на постель. Аннекен не делала попыток помешать или воспротивиться. Но к её удивлению пират лишь с усмешкой провел рукой по её телу, задержав на груди, и снова набросил одеяло.

– Слишком отощала! Ладно уж, откормлю тебя…чтоб была помягче…к тому же…- по его лицу словно прошла судорога, - я помню не только плохое. Хотя ты и твоя подружка здорово меня отделали…но здесь, на этом чертовом островке ты почему-то заботилась обо мне…надеялась домучить, когда оклемаюсь? Одного не пойму, зачем ты меня развязала?